Назрин МЕХТИЕВА, докторант факультета международных отношений Оксфордского университета
Конец ХХ столетия вошел в историю как период глобальных геополитических перемен. Эти перемены не только разрушили один из полюсов биполярного мира, но и преобразовали роль малых государств в большой политике. Регионы, ранее находившиеся на периферии империй или в зоне их, так называемых, маргинальных (второстепенных) интересов, вдруг оказались в центре геополитических амбиций ведущих держав. Оказавшись в водовороте событий, малые государства были вынуждены в кратчайшие сроки определить свои национальные интересы и направление своей внешнеполитической ориентации, а также “расписать” предполагаемое политическое и экономическое развитие страны на краткосрочную и долгосрочную перспективы.
Возможность сформулировать свои национальные интересы малые государства получили впервые со времени Конгресса Европы в 1793 г. Именно тогда европейские монархи, поверженные в ужас возможным распространением идей Французской революции на континенте, легитимизировали институт монархии и приняли решение всячески подавлять проявления национализма в народах своих империй. Этот пакт оставался в силе вплоть до начала первой мировой войны. Октябрьская революция и последующее рождение Советского Союза стали началом формирования нового типа империй – основанных на идеологии. К середине 1950-х годов мир уже окончательно разделился на две противоборствующие империи и, соответственно, на две противоборствующие идеологии. Распад советской империи, казалось бы, свел к минимуму роль идеологического фактора, уступившего место идее глобализации.
Однако события 11 сентября послужили стимулом к повторной сильной идеологизации внешней политики. На первый взгляд, в этот раз раскол произошел вдоль линии различных культурно-религиозных ценностей США и Ближнего Востока. По крайней мере, так восприняло ситуацию население арабских стран после пронесшихся в США притеснений мусульман и участившихся атак Израиля на палестинские территории. На подобное заключение наталкивала и риторика Джорджа Буша-младшего, громогласно заявлявшего о снаряжении “крестового похода ХХI века”. И хотя такие заявления постепенно “обтесывались” и приняли более политически приемлемые формы, Белый дом продолжает видеть мировую ситуацию в черно-белых тонах. Девиз “кто не с нами, тот против нас” все чаще характеризует позицию официального Вашингтона даже при общении со своими союзниками в Западной Европе. О том, что политика президента Буша воспринимается исламским миром как противостояние христианства и ислама свидетельствует, в частности, документ, принятый на саммите Организации Исламская конференция в марте текущего года. 57 стран-членов этой организации обязались противостоять “любой односторонней акции против любого исламского государства под предлогом борьбы против международного терроризма”.
Почему же американские политики способствуют столкновению цивилизаций? Во-первых, есть очевидный и часто используемый аргумент – нефть. Сегодняшняя воинственная антитеррористическая кампания, в которой режим Саддама фактически приравнивается к очагу международного терроризма, может завтра принести США огромные нефтяные дивиденды. Ирак способен добывать и продавать в сутки нефти на 50 – 70 млн. долл. Успешная военная операция в Ираке приведет к власти правительство лояльное Вашингтону, которое в “знак благодарности” может сильно снизить цены на нефть. Падение цен, в свою очередь, неблагоприятно отразится на интересах других стран-экспортеров “черного золота”, которые станут еще более зависимы от США, как главного потребителя этого сырья.
Во-вторых, – с исторической точки зрения – проблема состоит в том, что США заняли статус сверхдержавы, не пройдя этапа развития великой державы, способной вести мирное сосуществование и взаимодействие на равных с другими могучими государствами. До 1941 г. США придерживались стратегии внешнеполитической самоизоляции, разработанной еще Джорджем Вашингтоном. Эта концепция, переросшая позже в Доктрину Монро, призывала правительство США укреплять зоны своих интересов в Латинской Америке, но не ввязываться в европейские конфликты. Исключением стало лишь кратковременное вступление США в первую мировую войну в 1917 г.
Создание американской геополитики началось лишь в “потсдамскую эпоху”, когда США уже стали самой сильной экономической и финансовой державой мира. Последующая победа над “империей зла” окончательно убедила американских политиков в том, что их стране историей предопределено играть главную роль в мировой политике. Это убеждение сегодня лежит в основе и предопределяет американское геополитическое видение мирового порядка. В-третьих, на протяжении всей “холодной” войны в сознании американской нации создавался образ врага, уничтожение которого было главной задачей внешней политики США. С развалом же СССР Белому дому стало значительно труднее формулировать внешнеполитические цели, способные мобилизовывать американский патриотизм. В создавшейся кризисной обстановке,трагедия 11 сентября подсказала правительству США личность нового врага американского народа. В-четвертых, заостряя внимание на проблеме международного терроризма, администрация президента применила классическую тактику отвлечения внимания от внутренних проблем. Тем более, что сделать это было несложно, благодаря существующей в американской политике концепции “двух президентств”.
“Первое президентство” определяет курс внутренней политики США и в ней президенту необходима поддержка конгресса. “Второе президентство” относится к вопросам национальной безопасности. Тут лидерство принадлежит лично президенту. Кстати, во всех предыдущих военных конфликтах США президент отдавал приказ о вводе войск, не заручившись поддержкой конгресса. Видимо, военная акция в Ираке не станет исключением. Следовательно, военная кампания против Ирака отвечает интересам США. Однако даже ее успешный исход не обеспечит необходимого политического решения в Ближневосточном регионе. В сложившейся ситуации необходимо создание евроазиатского политического противовеса, опирающегося на уже существующие международные институты и структуры. Опорными столбами такой коалиции могли бы стать Германия, Россия и Китай. В подобном политическом альянсе роль малых государств, расположенных в военно-стратегических регионах Ближнего Востока, Кавказа и Средней Азии, неизмеримо возрастает. В создавшейся обстановке наиболее дальновидно выглядит сбалансированная внешняя политика Азербайджана.
В целом идущий в фарватере США, Азербайджан успешно нормализует отношения с Россией, одновременно налаживая и укрепляя связи со странами Западной Европы и Ближнего Востока. С усугублением ситуации вокруг Ирака важно не отступить от выбранной гибкой линии этого хрупкого равновесия. Разумеется, соблазн привлечь американские военные базы на свою территорию и тем самым решить какие-то краткосрочные задачи необычайно велик. Но в долгосрочной перспективе такие решения могут привести к разрастанию конфликта до глобальных масштабов и неминуемо отразятся в первую очередь на самих же малых государствах. Именно поэтому правильные ключевые решения малых государств могут сегодня в совокупности сыграть роль атлантов мирового равновесия.
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год