Магомед ДЖАМИЛОВ, кандидат экономических наук
О глобализации сегодня говорят все. Этот термин наиболее часто повторяем и употребляем, им объясняют практически все процессы, происходящие в мировом сообществе; на глобализацию “скидывают” многие отрицательные моменты в национальном развитии, ошибки в госуправлении, кризисы в валютно-экономической, финансовой и культурной сферах. Рассуждать о глобализации становится все более модно, это – подтверждение интеллектуальной состоятельности собеседников.
Хотя немногие знают, что глобализация – не новый процесс. Она началась еще со времен античного мира, когда впервые торговые связи стали интернациональными, превратились в устойчивую форму межгосударственных (в рамках империй) экономических отношений. Мировую историю становления и развития древних цивилизаций, великие географические открытия, территориальный и экономический раздел мира, распад колониальной системы, формирование и господство ТНК, триумфальное шествие Интернета – все это следует рассматривать в качестве этапов глобализации, перманентного, непрекращающегося процесса интернационализации.
Лучшие мировые умы, создавая теории внешней торговли и инвестиций, индустриализации и постинтдустриализации, слияния и столкновения цивилизаций, может быть, сами того не сознавая, “работали” в сторону объяснения некоторых аспектов глобализации. Однако, по всеобщему признанию, единая комплексная концепция глобализации пока не разработана и в ближайшем будущем не предвидится. Зато развиваются новые теоретические подходы к отдельным сторонам этого многообразного явления, из которых наиболее интересна и заслуживающая внимания т.н. теория “конченых государств”, весьма подробно обсуждавшаяся на экономических форумах в Давосе. К “конченым государствам” относят страны, попавшие в “ловушки глобализации” и навсегда потерявшие ресурсы развития. За последнее десятилетие фактически сложился новый способ производства – метатехнологический.
Это качественно новый тип технологий, применение которых исключает возможность межстрановой конкуренции – в него включают сетевые компьютеры, программные продукты, современные средства связи, технологии влияния на массовое сознание. Подключение к глобализации информационно-технологических факторов сделало разрыв между развитыми странами и большинством государств мира практически непреодолимым. В принципе отставание развивающихся стран от развитых своими корнями исходит из колониальной системы – еще в 1800 году разрыв составлял 1:3. Однако впоследствии темпы разрыва стали стремительно увеличиваться: в 1900 году – 1:10; 1930 г. – 1:30, в начале 90-х годов – 1:74, а в начале ХХI века – 1:83(!). Опасность (для всего мира) расширения разрыва отмечала еще в легендарном докладе “Пределы роста” группа интеллектуалов мирового уровня из “Римского клуба” в 1972 году.
Затем последовала целая серия леденящих душу глобальных прогнозов, рисующих страшные картины недалекого будущего. В 1977 году группа ученых под руководством Нобелевского лауреата В.Леонтьева разработала доклад-прогноз – “Будущее мировой экономики”, в котором предполагалось достижение группой развивающихся стран уровня среднеразвитого капитализма к середине ХХI века. Хотя в этих докладах уже тогда подчеркивалась значимость технического прогресса для ускорения национального развития, прогнозы того периода не содержали данных о грядущей информационной революции, поставившей историческую зависимость всего мира от небольшой группы развитых стран в качественно иную плоскость. На рубеже 80-90-х годов развитые страны осуществили гигантский рывок – переход от постиндустриальной экономики к информационному обществу, где доминантой развития стали отрасли высоких технологий (hi-tech).
Совпадение этого перехода с новым импульсом глобализации – планетарной либерализацией экономической, политической и идеологической сфер – и привело к таким удручающим результатам. Открытие рынков, снижение ограничений на международную мобильность факторов производства лишь усилили процесс выкачивания интеллектуальных и сырьевых ресурсов из сначала развивающихся, теперь еще и стран с переходной экономикой. Не случайно, если в 60-80 г.г. можно было наблюдать промышленную модернизацию в целой группе развивающихся стран, получивших название новых индустриальных, то за последнее десятилетие технологических прорывов подобного масштаба не наблюдалось. Скорее наоборот – стали периодическими региональные валютно-финансовые, структурные кризисы, инициированные глобализационными ловушками.
Ступив на путь либерализации (читай неоглобализации), страна может “ослепнуть” от радужных перспектив участия в мировом рынке, и не обладая адекватными финансово-информационными ресурсами, быстро споткнуться и растерять имеющий потенциал. Это четко демонстрируют кризисы в Юго-Восточной Азии, Аргентине, Турции и т.д. Эйфория от глобализации начала 90-х годов быстро сменилась паническими выводами об ущербе фронтальной интеграции в мировую экономику: рост торговли, порожденный либерализацией рынков, привел к дополнительным доходам ТНК и ведущих стран, тогда как ущерб полностью пришелся на группу развивающихся стран.
Но было уже поздно. Эти страны, связанные хитроумными соглашениями в рамках ВТО, МВФ и пр. проводниками глобализации, фактически лишили себя возможности осуществления самостоятельной политики по экономической модернизации, структурным реформам, внедрению передовых технологий. Их все чаще стали называть “кончеными”, подчеркивая тем самым отсутствие даже надежды на “светлое будущее”. К внутренним противоречиям (отсталость, бедность, нищета, коррупция, недемократические режимы) неоглобализация добавила внешние: сверхзависимость от мировых сырьевых рынков, полное отсутствие доступа к передовым технологиям, неудержимый рост внешнего долга и т.д. Из более чем двух сотен государств мира прелестями глобализации в полной мере пользуются 30 стран-членов ОЭСР, еще полтора десятка новых индустриальных стран более или менее успешно конкурируют на мировых рынках (и то с позволения ведущих держав), 25 стран Восточной Европы и СНГ только находятся в начале процесса интеграции.
Оставшиеся свыше 130 государств имеют серьезные проблемы и противоречия в “экономическом общении” с миром, более половины которых можно смело отнести к категории “конченых”. Российские аналитики, разрабатывающие стратегию участия своей страны в глобализации, указывают на возможное расширение печального ряда “конченых” стран из числа транзитивных государств, которые могут попасть в “ловушку глобализации”, подобно черной дыре безжалостно всасывающей национальные человеческие, интеллектуальные и сырьевые ресурсы. Вариантами перехода от задач выживания к задачам развития в условиях глобализации для переходных стран видятся максимальное развитие информационных технологий и образования, мобилизация интеллектуальных ресурсов нации на решающих направлениях экономического прогресса, внедрение промышленных форм кооперационного сотрудничества с транснациональным капиталом.
Чтобы не проиграть в игре с глобализацией, Азербайджану свои крупные достижения в нефтяной стратегии следует подкрепить соответствующей госпрограммой приоритетного развития информационно-компьютерных технологий, модернизацией “фабрики мозгов” – науки и образования. Многие государства уже приняли доктрину “технологической и интеллектуальной державы ХХI века” (Россия, Польша, Чехия, Индия, Пакистан, Малайзия и др.), так как прекрасно понимают бесперспективность государства, исторически обреченного на экспорт сырья.
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год