Р.НАСИРОВ
В ходе комплексных геолого-биологических, экологических исследований сотрудников геологического факультета Московского государственного университета выяснилось, что массовая гибель тюленей и рыбы (включая молодь осетровых) происходит на Каспии из-за загрязнения нефтепродуктами.
По данным агентства “Билик дуньясы”, в университете были проведены химические анализы по определению наличия нефтепродуктов и серосодержащих соединений в тканях тюленей и рыб, в ходе которых выяснилось, что таковых в жире тюленей оказалось необычно высокое содержание (294 – 622 мг/кг).
И это при том, что летальная концентрация нефтепродуктов для этих животных равна 831 мг/кг. Это объясняет, почему только с конца апреля по октябрь 2000 года Каспий потерял примерно 50 тысяч тюленей.
Конечно, обвинять в происходящем какую-либо одну задействованную на Каспии нефтяную компанию было бы неправильно. Любые работы по нефтедобыче сопровождаются неминуемым сбросом в воду нефти и нефтепродуктов. И потому речь может идти лишь о степени воздействия на экологию.
Если при работе компания руководствуется нормативами страны, в водном секторе которой ведутся разведывательные или буровые работы, то никаких проблем быть не должно. Еще лучше, если за основу приняты международные стандарты по предельно допустимым концентрациям (ПДК) выбросов токсичных веществ. Но, как оказалось, не всегда…
Несколько нестандартная ситуация сложилась в этом вопросе в ходе буровых работ, которые проводит АМОК на месторождении “Чыраг-1”.
Основным оператором проекта является компании bp, которая и взяла за основу международные стандарты, согласно которым максимальное дневное ПДК токсичности по пластовым водам не должно превышать 72 мг/литр морской воды, а средняя ежемесячная норма – 48 мг/литр. Этих стандартов компания придерживается и в других частях света. Как известно, bp проводит морские буровые работы в Мексиканском заливе, в Корее и южной части Англии.
Поскольку впервые компания применила их в Мексиканском заливе, то они так и называются – “стандарты ГОЛФ Мексиканского залива”. “У нас имеются специальные требования по мониторингу и измерениям токсичности и мы всегда стараемся, чтобы наша деятельность соответствовала соглашению о долевом участии сторон”, – говорит советник по экологическим вопросам bp Рагим Рагимов. Действительно, никаких нарушений в происходящем вроде бы нет.
Эти нормы были приняты и азербайджанским парламентом, ратифицировавшим “Контракт века” в 1994 году. А пакет документов о долевом разделе добычи (PSA) был подписан правительством страны 24 сентября того же года.
Следовательно, исполнительная и законодательная власти признали предложенные компанией нормы ПДК. При этом сомневаться в их соответствии экологическим требованиям Каспия тоже нетактично, поскольку соглашение (рабочий проект которого уместился в 30 увесистых томах) было тщательно изучено виднейшими азербайджанскими академиками Абдулом Касимовым и Рафигом Касимовым.
Но так ли безукоризнены приведенные нормы ПДК? Чтобы ответить на вопрос, необходимо вначале разобраться с технологией работ, проводимых bp на “Чираге”. Для справки сообщим, что нефть на месторождении извлекается из 17 скважин. Представьте стационарную буровую платформу на море: добытая нефть поступает в некий сепаратор (танк), отделяющий нефть от воды (ее концентрация не превышает 5 – 7%) и сопутствующих химреагентов.
Процесс элементарный, и сепарация осуществляется благодаря разности плотности жидкостей. Верхняя нефтяная часть откачивается из сепаратора в трубопровод и оттуда поступает в Сангачальский терминал, а нижняя – сливается в некий кессон. Туда же поступают и другие дренажные воды с платформы. Это труба диаметром в 1,5 – 2 метра, погруженная в воду на 10 – 12 метров.
Функция кессона тоже достаточна проста – отделение нефти и нефтепродуктов от воды, причем по аналогичному принципу. Они попадают в “аппендикс”, эмульгировав с водой из сепаратора или с платформы. Далее верхняя нефтяная прослойка из кессона вновь откачивается на дальнейшую переработку. В результате, в этой трубе постоянно присутствуют нефть и нефтепродукты.
Разница между сепаратором и кессоном не только в том, что одно устройство находится на платформе, а другое погружено в воду – кессон бездонный, и потому происходит неминуемый сброс токсичных веществ в Каспий. Образуются они в процессе разложения нефти (катализатором служит реагенты, специально добавляемые в нефть для успешного отделения его от воды в сепараторе), которая, кстати, будучи природным веществом, не считается токсичной. В нижней, открытой части этой трубы ПДК нефтепродуктов и должен соответствовать тем самым нормам Мексиканского залива.
Отметим, что нет оснований не верить заверениям представителям bp о соблюдении компанией всех технологических норм экологической безопасности Каспия.
Даже несмотря на то, что в проивовес им сотрудники другой всемирно известной компании – “Майерс”, специализирующейся на строительстве стационарных морских нефтяных платформ, на наш запрос ответили, что “сталкиваются с оригинальной системой кессона впервые”. Но суть не в этом – до сих пор ни одна госорганизация, проводящая экологический мониторинг местности (специальные службы Министерства экологии и ГНКАР), не поднимала вопрос о вреде “чираговского кессона” Каспию.
Однако нельзя не отметить, что до сих пор в Азербайджане остаются в силе нормы ПДК по токсичности нефтепродуктов и химреагентов, принятые еще в 1964 году. Стандарты эти были признаны после распада Союза, во времена президентства покойного Эльчибея. Согласно им, токсичность отдельных вредных веществ в десятки тысяч раз ниже стандартов bp. К слову, они сильно напоминают лимиты на токсичность установленные Турцией в Босфорском заливе.
Здесь уместно вспомнить о биоразнообразии и “экоранимости” Каспия. Биологи утверждают, что вода в нем очень активна. Средняя соленность в водоеме равна 12 – 14 мг, в то время, как в океанической воде она колеблется в пределах 40 – 70 мг кроммелей.
Произошло это благодаря тому, что еще в древние времена на месте Азовского, Черного, Каспийского и Аральского морей существовало огромное озеро, которое не выходило напрямую в мировой океан. Это объясняет, почему сегодня в Каспии обитают эндемичные виды животных. Например, каспийский тюлень относится к реликтовым формам.
Приплюсуем к этому замкнутый цикл водоема и небольшие глубины (в азербайджанской части моря – максимум 400 метров), и станет очевидно, насколько Каспий чувствителен к малейшим изменениям экологических норм. Значит, если кессонные устройства на морских платформах в Мексиканском заливе, глубиной 1-2 км и омываемом к тому же атлантическими течениями (Гольфстрим), не наносят ощутимого ущерба экологии, то на Каспии они со временем могут привести к серьезным экологическим изменениям.
И в завершение отметим, что согласно мировой практике, компания, желающая проводить в какой-либо стране нефтяные работы, сама проводит их тестирование и передает данные в соответствующие госслужбы. Копия документов отсылается на проверку по сиcтеме ISO во всемирно известную швейцарскую лабораторию.
В Азербайджане несколько иная практика: разведка и добыча нефти с морских месторождений активно осуществляется на протяжении последних нескольких лет, а закона об экологии до сих пор нет. Который год он находится на рассмотрении парламента. Хорошо хоть в стране функционирует 10 – 15 экологических фирм. Правда, все они иностранные…
P.S. Возможно, на фоне многомиллионных инвестиций в Азербайджан компании bp, тема кессона не выглядит сегодня столь актуальной. Да и углеводородные пятна на Каспии вокруг Нефтяных Камней не говорят об экологической дисциплине ГНКАР. Однако, если уж говорить о мировых стандартах, то делать это надо предельно честно.
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год