Расим Мусабеков, политолог
Более ста лет тому назад итальянский социолог Парето сформулировал теорию кругооборота элит, объясняющую происходящие в мире социальные изменения. По его мнению, элита формируется в низших слоях общества и в ходе борьбы поднимается в высшие, там расцветает и в конце концов вырождается и исчезает.
Парето подразделял элиты на правящую и контрэлиту. Революция, с его точки зрения, – это всего лишь борьба и смена элит. Когда старая элита одряхлела и более не способна управлять, в обществе возникает новая потенциальная элита, которая для утверждения в качестве правящей обращается за поддержкой к народным массам, недовольным существующими порядками. В результате происходит либо замена старой элиты новой, либо между ними заключается сделка. Массам же приходится довольствоваться незначительными изменениями в своем положении, причем не всегда в лучшую сторону.
С Парето не все и не во всем соглашаются, но именно с него в современной политической науке значение элит получило признание и пристально исследуется.
У нас в Азербайджане весьма распространено настороженное, если не сказать, откровенно негативное отношение к понятию “элита”. Во многом это проявление инерции старого советско-коммунистического прошлого, укоренившегося в общественном сознании стереотипом, по которому народные массы – это всегда “хорошо”, а элита как нечто противоположное первому – “плохо”.
Действительно, понятие “элита” происходит от французского “elite”, что означает отборный, и его относят к довольно узкому кругу лиц, занимающих высокое положение в обществе, обладающих властью, богатством, знаниями и способных оказывать влияние на множество других людей. Однако элита не существует вне народных масс и составляет с ними неразрывное целое. Ни одна нация не в состоянии констатировать, образовать государство и обеспечить его стабильность без того, чтобы сформировать собственную элиту. Не случайно утверждается, что нации, не способные выделить из себя элиту и защитить, ее вынуждены кормить и содержать чужую элиту.
Лидерство, управление, политическая и общественная деятельность требуют не только специальных знаний и навыков, но одновременно предполагают наличие особого склада личности. По авторитетному заключению многих психологов и социологов, в среднем только десятая часть людей способны к госуправлению и к корпоративной защите интересов своих групп (именно из них элита рекрутирует себе кадры после проверок на смышленность и лояльность). Еще примерно треть могут критически анализировать действительность и трудно поддаются идеологическим манипуляциям. Оставшиеся 60% населения в силу своей внушаемости и недостаточной самостоятельности готовы в зависимости от ситуации идти как за правящей элитой, так и за ее оппонентами (если правящая элита допускает кризисы и не уравновешивает потерю авторитета страхом).
Численность политической элиты невелика. Она определяется в интервале нескольких тысяч человек, но принятие важнейших политических решений зачастую зависит от позиции и воли менее чем ста человек. Со временем персональный состав верхов меняется, однако ее внутренняя структура воспроизводится с весьма незначительными изменениями.
В демократических странах, в круг которых стремится войти и Азербайджан, элита представляет собой не замкнутую и отгороженную от масс корпорацию, а сложную систему, открытую для пополнения извне. Она состоит из конкурирующих ветвей, апеллирующих за поддержкой к избирателям. Люди, наделенные богатством и властью, воспринимают это не только под углом собственных привилегий, но и в контексте ответственности как перед правящим классом, так и обществом в целом. Такое понимание у нас, к сожалению, еще не сложилось.
Не будет преувеличением сказать, что трудности, с которыми протекает процесс трансформации нашего общества и укрепления государственной независимости, помимо причин объективного характера, во многом являются следствием незрелости и неконсолидированности элиты. Ее формирование в Азербайджане протекало в чрезвычайно сложных исторических условиях. Отличительными особенностями этого процесса было то, что большую часть времени он развивался под жестким контролем властных структур Российской империи, а впоследствии – коммунистических властей советской квазиимперии.
Другая важная особенность заключалась в том, что формирование элиты не сопровождалось развитием гражданского общества и неоднократно прерывалось массовыми репрессиями в отношении наиболее зрелой и самостоятельной части нарождавшейся национальной элиты. Известно также, что пропуском в ряды царской, а затем и советской элиты для представителей нерусского населения было отчуждение от своих этнических корней и принятие космополитических имперских ценностей. В силу этого при распаде СССР между умонастроением местной номенклатурной элиты и национальными устремлениями широких масс образовался огромный разрыв.
Крах советской системы, восстановление государственной независимости Азербайджана, постепенное утверждение института частной собственности, придание политической жизни публичности существенно изменили структуру элит и привели к перераспределению влияния различных лиц внутри нее. Сегодня в составе азербайджанской элиты можно различить старую, посткоммунистическую и новую национально-демократическую, столичную и провинциальную составляющие.
Сохраняется разделение на хозяйственно-экономическую, интеллектуальную и политико-бюрократическую элиты. Отчетливо дает о себе знать региональная дифференциация элиты, среди которой наибольшее влияние принадлежит действующим чаще всего сообща выходцам из Нахчывана и Гойча-Зангезурского региона. Можно также отметить карабахскую, баку-ширванскую, талыш-лянкяранскую, гянджинскую и газах-борчалинскую группы.
Сегодня большинство в правящей элите Азербайджана составляют лица из экс-коммунистической номенклатуры, которые, получив возможность стремительно обогащаться, и не помышляют о возвращении в “счастливое” советское прошлое. У этих людей теперь есть все: власть, собственность и, главное, возможность без оглядки на Москву и коммунистические догмы вдоволь наслаждаться вожделенными благами.
Их поведение часто напоминает “пир во время чумы” и свидетельствует как будто бы о полном отключении инстинкта самосохранения. В противном случае хотя бы думающая их часть позаботилась о том, чтобы в тени алиевского режима выработать на будущее приемлемый для себя и общества в целом кодекс поведения. Главное же, наша элита должна наконец осознать, что она более не является прислужницей какого-либо далекого имперского центра, что это их государство, их народ, а следовательно, привилегии и богатство верхов должны найти оправдание в служении обществу.
Из архивов газеты ЭХО, 2001 год