Интервью турецкой газете “Сабах” Гейдар Алиев дал по просьбе Нурии Акман, которая попросила его рассказать о себе перед поездкой в Турцию. Нам оно показалось интересным – президент Азербайджана коснулся в нем таких тем, которых политики, и он сам в том числе, как правило, избегают. Турецкую журналистку больше интересовали “дела сердечные” азербайджанского президента. И Гейдар Алиев ответил на вопросы госпожи Акман весьма искренне.
– Вы были очень симпатичным в молодости. Сравнивали себя с героями фильмов?
– Нет, но американский журнал “Тайм” еще тогда писал, что среди членов Политбюро только Алиев похож на голливудского актера (смеется).
– Наверняка вы были сердцеедом и завоевали много женских сердец.
– Когда я был молод, девушки меня очень любили. Некоторые влюблялись так сильно, что потом очень страдали.
– Что, по-вашему, любовь?
– У всех людей есть это чувство. И у вас, и у других. Не смотрите на мой возраст, у меня оно тоже есть.
– Вы влюблены?
– (Усмехаясь) Люблю красивых женщин, но для меня главное не это. В моей жизни понятие красоты имело совершенно иное значение.
– Много раз влюблялись?
– Чаще влюблялись в меня. Влюбился я в одну женщину, это была моя жена. Тогда я работал в КГБ. Отец Зарифы ханум – Азиз Алиев – работал на очень ответственной должности. Он был заместителем премьер-министра, потом руководил Дагестаном. Профессор… Очень хорошим человеком был, но руководитель Азербайджана Мир-Джафар Багиров невзлюбил его, предполагая, что Азиз Алиев займет его место. Поэтому Азиза Алиева уволили. Как раз в то время мы с Зарифой ханум были влюблены друг в друга. После того как ее отца уволили, вся семья оказалась под контролем. Записывали все наши с ней телефонные разговоры. Я тогда занимал не такую большую должность в КГБ. Записи телефонных разговоров передали нашему министру. Он вызвал меня и спросил, есть ли у меня какие-то связи с дочкой Азиза Алиева. Я сказал, что есть. “Что собираешься делать?”, – спросил он. Я ответил, что хочу жениться. “Нельзя”, – прозвучал ответ.
– Кто это был?
– Министр (В то время, председатель. – Ред.) КГБ Азербайджана, русский, Емельянов. Он сказал, что у меня блестящее будущее, но если я это сделаю (женюсь), меня отстранят от должности, потому что ее отец арестован. Я спросил, что мне делать, Емельянов ответил: “Прекрати встречаться с ней”. Я вышел из кабинета. Если бы меня уволили, я стал бы никем. У меня не было даже квартиры. Мать и брат жили на мою зарплату. Как бы мы жили, если бы меня уволили? Но Зарифу ханум я очень любил. Мы стали встречаться тайно, в темных, скрытых уголках города. Как зайцы. Она была очень хорошим человеком. Поняла, что из-за ее отца дело может обернуться очень плохо для меня. Сказала: “Ты можещь испортить себе жизнь из-за меня. Давай расстанемся”. Я не согласился. Сказал: “Если меня уволят, пойду работать в другое место. Там зарабатывать, конечно, столько не буду, но с тобой не расстанусь”. Это было в 1950 году, в 1951-1952 годах мы встречались тайно. А в 1953 году умер Сталин.
– И вам – зеленый свет?..
– Первый секретарь ЦК партии в Азербайджане был близким другом Сталина. Когда умер Сталин, его уволили, потом арестовали. Тогда я вздохнул спокойно. И нашего русского министра таже отстранили от должности. Отца Зарифы ханум, он был доктором, послали в маленькую больницу врачевать. Его пригласили в медицинский университет. То есть он был реабилитирован, и я женился в 1954 году, когда мне было 32 года. После 6 лет. Представьте себе, насколько я ее любил, что был готов пожертвовать ради нее всем. Вот такая штука – любовь. Я ждал ее 6 лет, почему? Я ничего не испугался, ни того, что меня уволят, ни того, что трудно будет жить. Я от нее не отказался. Вот это и есть любовь!
– Несмотря на годы, у вас очень хорошая память. Как вы ощущаете старость психологически? Как повлияли годы на ваш характер?
– Каким вы меня видите?
– Мне кажется, вы сейчас очень мягкий.
– Мягок? Когда надо, я мягок, когда надо, тверд. Мой возраст никакого отношения к этому не имеет.
– После операции на сердце, говорят, меняется характер. Как на вас повлияла операция?
– Не знаю, у меня никаких изменений нет. У вашего президента тоже была операция, спросите, он изменился?
– Что вы думаете о турецкой армии?
– Турецкая армия – героическая армия. Я думаю, что она сильнее и дисциплинированнее армий многих стран. Ее основал Мустафа Кемаль Ататюрк, один из величайших людей тюркского мира. Не знаю, что было бы с Турцией, если бы не было Ататюрка. Он сделал многое для Турции, но главная его заслуга – это создание республики и армии. Я очень люблю турецкую армию, и хотелось бы, чтобы она нам помогла.
– Наша армия помогла формированию вашей и продолжает помогать…
– Да, вы помогли обучению наших солдат. Очень бы хотелось, чтобы азербайджанская армия была такой же сильной.
– Есть ли в Турции люди, на которых вы сердитесь и не можете их простить?
– Есть люди, на которых я сержусь, но чтобы не простил – такого нет. Я сердился, но простил.
– Мне не спрашивать имен?
– Знаешь, что тут спрашивать. Я и в турецком парламенте говорил, что в 1995 году у нас была попытка переворота, турецкие спецслужбы попытались меня свергнуть. Нет смысла снова говорить об этом.
– Если бы вы не были мусульманином, могли бы стать главным в Советском Союзе?
– Мог бы, но, слава Богу, не стал. До Горбачева у меня была возможность стать первым лицом в Советском Союзе, но я к этому не стремился.
– Что легче, управлять Россией или Азербайджаном?
– Я управлял Азербайджаном и раньше – 14 лет. После того как распался Соаветский, Союзе я не хотел вмешиваться в политику. Потому что я видел очень много несправедливости в Москве. С 1987 по 1990 гг. у меня была очень тяжелая жизнь. Представьте, с высоты вдруг падаешь в самый низ. Я был вот в таком состоянии. Столько заслуг у меня было и в Азербайджане, и в Москве! Ко мне отнеслись очень несправедливо. Я не хотел ничего делать, но в 1990 году Горбачев послал армию, и здесь убили много людей.
– Система, которой вы посвятили всю свою жизнь, так с вами обошлась…
– Да. Я сразу же поехал в представительство Азербайджана. Там собрались азербайджанцы. Я провел митинг и обвинил Горбачева и коммунистическую партию. После этого я отказался от партии, в которой состоял аж с 1945 года.
– Вы думали о независимости Азербайджана, будучи членом Политбюро?
– Да, но не считал это реальным. Советский Союз был очень сильным государством. А в 1990 году ушел из партии.
– Разве можно перестать быть коммунистом, просто уйдя в отставку. Разве это может быть так легко?
– Может.
– Кем вы видите своего сына Ильхам бея в будущем Азербайджана?
– Я вижу его еще более известным политиком. В отличие от меня, он знает русский, азербайджанский, английский и французский языки.
– Будет ли он играть большую роль в будущем Азербайджана?
– Если Бог даст. Я сам никогда не ставил перед собой цель завоевывать посты. Что Бог даст.
– Говорят, что ваш сын готовится стать президентом?
– Если народ ему доверит, может быть. Он тоже гражданин Азербайджана. У него тоже есть права. Но все зависит от доверия народа. То есть я не могу ему сказать, чтобы он этим не занимался. В то же время сам в этом направлении ничего не делаю.
– Он тоже так же харизматичен, как и вы?
– Сын похож на меня. Но для того, чтобы харизма была выражена, необходимы соответствующие условия. Если бы я не работал на таких постах, мои способности остались бы не выявленными. Ведь много талантливых людей рождаются и умирают. Не у всех бывает возможность себя проявить. Я думаю, что у сына есть очень хорошие качества.
– Что случилось с проектом Баку-Джейхан?
– Нужно 2 миллиарда долларов, чтобы реализовать этот проект. Наши компании стараются собрать эти 2 миллиарда в банках мира. Но Турция в последнее время почему-то охладела к проекту. Раньше и дети на улицах кричали “Баку-Джейхан”. Но сейчас чувствуется прохладное отношение.
– Почему?
– Не знаю. Азербайджан, к тому же, еще страна, производящая газ. Турция хотела провести туркменский газ через Каспийское море в Азербайджан, а потом через Грузию в Турцию. Даже было подписано соглашение. Но потом Турция отменила это соглашение. Турция покупает газ у России. Я спросил своего друга Демиреля: “Почему вы покупаете газ у России, мы вам в скором времени начнем продавать газ?” Он ответил, что Турция нуждается в 50 миллиардах кубметров газа, так что может покупать и наш газ. Сейчас мы хотим продать Турции 15 миллиардов кубметров газа, но Турция что-то очень холодно отнеслась к этому предложению.
– Вы хотите, чтобы Турция отказалась от “Голубого потока”?
– Я считаю, что он ей не нужен.
– Почему турецко-азербайджанские экономические отношения в последнее время так ухудшились?
– Я так не считаю. В первое время из Турции приезжали мелкие бизнесмены и начинали действовать в малом бизнесе. Да и не только из Турции, приезжали из разных стран мира. Кто больше вкладывает, тот и остается. Вы же знаете законы рыночной экономики. Мы дали Турции большие паи в нефтяных контрактах. Это сделал я. В первичном контракте пай Турции в консорциуме был 1.75 процентов. Я выделил еще 5 процентов за счет пая Азербайджана. В других контрактах так же. Например, в контракте по “Шахдениз” у Турции 10 процентов.
– Но объем торговли между двумя странами никак не превысит 400 миллионов долларов. Проблемы с кредитами “Эксимбанка”…
– Мы уладим некоторые проблемы, когда я приеду в Турцию. Турция должна вкладывать инвестиции в Азербайджан. Уже прошло время открытия ресторанов, магазинов, строительства домов. В Азербайджане все рестораны уже приватизированы. Мы ждем от Турции реальных инвестиций. Но турецких инвестиций В Азербайджане нет. У нас есть процветающие сферы, но Турция не вкладывает туда деньги. Ей-богу, не знаю почему. В Азербайджане развивается рыночная экономика. Скоро у нас начнется второй этап приватизации. Пусть приходят, покупают, работают…
– Вы ведь увлекались еще и театром. Даже играли Гамлета. Как вы используюте свои актерские способности в политике?
– Я ничего в политике не использую. Все исходит изнутри. Я очень любил играть в театре, когда учился. Режиссер всегда давал мне роли героев.
– У каждого есть такой герой, на которого он хочет быть похожим. Кто ваш герой?
– Мой герой – это моя совесть. Я не хотел быть похожим ни на кого.
– Кажется, на вас повлияли подвиги Александра Македонского…
– Я читал о его жизни. Но никогда не думал, что буду таким же героем как, например, Александр Македонский, Черчилль, Ататюрк. Я не хотел этого. Но много читал о них.
– Вы одинаково хорошо говорите на русском и азербайджанском языках. Еще, помнится, вы говорили: “Думаю на русском – говорю по-азербайджански, думаю на азербайджанском – говорю по-русски”. У вас не возникает проблем с национальной принадлежностью?
– Среднюю школу я окончил на азербайджанском языке. Но после этого учился на русском.
– Тогда вы чувствовали себя немного русским?
– Тогда я об этом не думал. Несмотря на то, что большую часть своей жизни я работал постоянно разговаривая на русском языке, родного языка я не забыл. У нас много таких людей, которые знают хорошо русский язык, но не знают родного. А я не забыл азербайджанский.
– Говорят, что после 70 лет российского управления у вас (имеется в виду Азербайджан. – Ред.) осталась только традиция пить водку…
– Сейчас в Турции пьют водку больше.
– Не водку, а ракы.
– Одно и тоже. Богатые пьют виски. У нас это больше распространено в городах, нежели в селах.
Из архивов газеты ЭХО, 2001 год