Мурад КАДЫМБЕКОВ
Как все изменилось: еще какой-то год назад мы (по крайней мере – большая наша часть) с воодушевлением следили за сводками второй чеченской кампании, радуясь тому, что маленький отважный народ осмелился противостоять огромной армии, отстаивая свои земли. В их скромных военных победах мы видели торжество справедливости, находили отдушину для уязвленного национального самолюбия, нисколько, впрочем, не задумываясь о том, что сама эта борьба иначе как “сепаратизм” не называется.
Более искушенные в геополитике граждане, тяжело вздыхая, говорили, что сепаратизм – это бумеранг, который неизбежно возвращается к охотнику, его пославшему, и что Россия в Чечне расплачивается за поддержку армян в Карабахе, тем самым тоже косвенно приветствуя сопротивление “воинов Аллаха”.
А сколько раз в среде обывателей можно было услышать восторженное: “Вот чеченцы – молодцы: как они сражаются, а мы с армянами справиться не смогли:”, или: “Один чеченский батальон дойдет до Еревана – надо только попросить”.
Однако сейчас все изменилось. В чем причина такой метаморфозы общественного сознания, я судить не берусь. Наверное, в комплексе на это повлияли несколько факторов – безобразия чеченцев в Азербайджане, взрывы в Нью-Йорке, да и отсутствие значимых военных побед низвели гордых освободителей до уровня диверсионно-террористических группировок, особыми симпатиями, как правило, не пользующимися. Да и порядком набившая оскомину пропаганда российских СМИ сделала свое дело.
Так или иначе, сегодня в Суде по особо тяжким преступлениям идет процесс над теми, кто год назад поверил в романтическую идею освобождения Кавказа. Дело “азербайджанских наемников” освещают сегодня и газеты, и телевидение. Однако единственным источником информации у коллег стали следственные органы и семьи потерпевших.
Отслеживая ход событий в печати, я понял, что настал черед высказаться и мне. В марте этого года я ездил в Панкисское ущелье и взял интервью у полевого командира Хамзата (Руслана) Гелаева, который в тот период находился в лагере чеченских беженцев в Ахметском районе Грузии. Там мне довелось пообщаться с теми, на кого сегодня навесили ярлык “чеченский наймит”. Кстати, главный обвиняемый по этому делу – Кянан Шабанов – тогда помог мне выйти на людей, близких Гелаеву, и убедить их дать мне интервью. Сегодня следствие считает это главным доказательством его вины.
Несколько месяцев назад я давал свидетельские показания по этому делу. Однако в обвинительном заключении они были фактологически искажены, с чем я смириться не могу. Господа следователи, либо вызовите меня в суд, либо еще раз внимательно прочтите мои показания.
Что же было на самом деле? Кянана к нам привел кто-то из коллег с рекомендацией – этот парень через арабов из гуманитарной миссии, у которых он работает переводчиком, может вывести тебя на Гелаева – он сейчас в Грузии, среди беженцев.
Тогда, перед поездкой, мне казалось, что я еду в лагерь действующей армии, только вернувшейся из похода. Однако действительность оказалась куда прозаичнее – среди подавляющего большинства беженцев рассеялась небольшая группа уцелевших после последней кампании “моджахедов Хамзата”.
Особую касту здесь составляли “новобранцы” – молодые люди, увлеченные идеей джихада и пока не успевшие “нюхнуть пороху”, съехавшиеся сюда с самых разных концов света. В Панкиссии мне довелось встретить турок, арабов, персов, афганцев, пакистанцев: большим шоком было столкнуться там с украинцем, привлеченным возможностью повоевать, наконец, с “проклятыми москалями”.
Особый разговор – об азербайджанцах, компактно живущих в одном из сел Ахметского района. Именно сюда меня привезли проводники-чеченцы, обещавшие встречу с Гелаевым. Полуразрушенный дом без электричества и мебели стал пристанищем для более чем тридцати наших соотечественников, вповалку спящих на полу единственной комнаты. Ржавая “буржуйка” – плита и источник тепла – создает в помещении невыносимо-удушливую атмосферу.
Долгие часы ожидания “аудиенции” я коротал беседами с “воинами Аллаха”. Один из них, улыбчивый парень, приехал из Баку: за плечами Карабах, потом – унизительный поиск работы, попытка найти себя, реализоваться. “Я приехал сюда, решив, что если не получается защищать Родину, буду полезен хоть тем, что буду защищать Веру”. Однако в голосе сквозит разочарование: “Все это напоминает летний лагерь – спорт, режим и никакой войны”.
Все азербайджанцы, с которыми мне довелось тогда поговорить, не успели повоевать. Часть из них приехали в поисках романтики войны, остальные – просто от неприкаянности в мирной жизни. Как мне тогда показалось, большинство их привело в горы нереализованная потребность борьбы за справедливость.
Сегодня некоторые из них на скамье подсудимых. Их обвиняют в наемничестве и создании вооруженных формирований: помилуйте, господа следователи, наемничество подразумевает оплату труда, а вооруженные формирования – наличие оружия. Когда вы вызывали меня на допрос, вы интересовались, что же я там видел. Так вот – никаких денег этим ребятам не платили и никакого оружия у них я не видел! Только одержимые могут месяцами жить в таких условиях, да еще и в полной неопределенности. Теперь к их тяготам добавилась еще одна – им нет дороги назад, на родине их ждет тюрьма.
Я не берусь определять правомочность выдвинутых против них обвинений – на это есть суд. Хочется поговорить о целесообразности. Конечно, этот процесс, столь удачно начавшийся в разгар борьбы с мировым терроризмом, принесет Азербайджану столь желанные очки в странной игре, затеянной по всему земному шару и называемой “Смерть бен Ладену и иже с ними”. И люди для показательного процесса выбраны удачно – как могут противостоять мощной судебной машине двенадцать желторотых пацанов?
Сегодня на скамье подсудимых – одни из немногих в нашем обществе, кто готов положить свою жизнь на алтарь Идеи. Легко соглашусь, что “мировой джихад” – не лучшее знамя для этого. А что – кто-то предложил им что-нибудь более ценное и вразумительное? Нет, и это происходит в стране, 20% территории которой захвачено врагом. Суд над этими людьми – яркое свидетельство того, что вера народа в способность вернуть Карабах уже утрачена, и пассионарии вынуждены искать ее за пределами страны, а может – и закона.
А что делать? – спросите вы. На мой взгляд, ответ прост – собрать этих ребят и им подобных в отряды самообороны, учить и готовить к войне, отечественной войне – ибо она неизбежна. Позовите их, и они придут.
Из архивов газеты ЭХО, 2001 год