М.БАГИРОВ
Внимание общественности как в Армении, так и в Азербайджане сосредоточено на небольшом американском городке в штате Флорида, где президенты Алиев и Кочарян в очередной раз жмут друг другу руки и пытаются найти общий язык по вопросу урегулирования карабахского конфликта.
Среди наблюдателей есть и оптимисты, и такие, кто не ждет от встреч двух президентов никакого прогресса. Сейчас мы предлагаем познакомиться с точкой зрения директора московского Центра изучения Кавказа Александра Искандаряна.
– Я полагаю, что нынешнее состояние “ни мира, ни войны” может затянуться. Я говорю о политической перспективе, а не об исторической – что будет через 10 лет, мне сказать трудно. Я не исключаю, что в Ки-Весте будет подписана очередная бумажка, в которой в очередной раз будет подтверждена приверженность сторон мирному решению проблемы и т.п. Но шагов, способных кардинально изменить ситуацию, на мой взгляд, ожидать не приходится.
– На каких условиях, вы думаете, возможно урегулирование конфликта, хотя бы теоретически?
– Говорить абстрактно сложно. Для того чтобы прийти к соглашению по карабахской проблеме, нужна определенная степень готовности сторон идти на компромисс. Вот этой степени готовности у сторон я сегодня не вижу.
– То есть, по вашему мнению, у переговорного процесса сегодня потенциала нет?
– Я думаю, что это так… Политики-реалисты должны быть заинтересованы в достижении мира. Они не просто должны говорить об этом, а хотеть этого. Потому что, когда, предположим, карабахские политические деятели или шире – армянские – говорят о том, что они согласны на идею “общего государства”, дальше идет слово “но”, и они объясняют, что понимают под этим, и выясняется, что под “общим государством” они фактически понимают независимость, – это означает не то, что они готовы идти на компромисс, а то, что они просто называют некоторые свои стремления другими именами. Или когда Азербайджан говорит о том, что он готов предоставить Карабаху самую широкую степень автономии, при этом не расшифровывая, что это такое, – ведь об этом ничего не говорится в Конституции Азербайджана.
Я не вижу сил ни в Азербайджане, ни в Армении, которым было бы выгодно сейчас решить карабахскую проблему. Потому что ее решение – это обязательно потеря, и для Азербайджана, и для Армении. Такого решения, исходя из которого Азербайджан завладеет Карабахом, подчинит его себе, не будет. Любое другое решение будет использовано оппозицией против властей. То же самое можно сказать и об Армении. Спрашивается, зачем Азербайджану сегодня, когда, может быть, близятся какие-то перемены во властных структурах, подписывать какое-то соглашение по Карабаху?
– Вы считаете, что переговорный процесс находится в тупике?
– Переговоры в тупике давно. С момента достижения перемирия они находятся в вялотекущем состоянии. В переговорном процессе существует масса подводных течений – противоречия между посредниками, игра не только конфликтующих сторон, но и внешних сил. Я убежден, что заставить стороны прийти к соглашению нельзя. Это должно быть осознанным решением сторон конфликта. Если говорить фигурально, ключи от решения конфликта находятся не в Париже, не Нью-Йорке или Москве, а в Ереване, Баку и Степанакерте. Вот, предположим, Молдову с Приднестровьем в 1997 году заставили подписать соглашение о создании “общего государства”, и что? И ничего, ибо это решение было навязано сторонам извне.
– В Армении указывают на необходимость участия в переговорном процессе, помимо Баку и Еревана, еще представителей армянской общины Карабаха. Но ничего не говорят об азербайджанской общине…
– Давайте я буду откровенен. Поймите меня правильно, дело не в том, что я – этнический армянин, а в том, что я – политолог и привык оперировать реальностью. Участие в переговорах, в той или иной мере, карабахской стороны, то, что называется армянской общиной Нагорного Карабаха, необходимо. Поскольку армянская община НК (или “НКР”, как они сами себя называют) является несомненным субъектом того, что происходит. В Баку создается впечатление, не очень правильное, что армянская сторона едина, что Армения и Карабах – это некое единое политическое и военное поле. В определенном смысле так оно есть. Например, в экономическом. Карабах экономически малосостоятелен и в основном спонсируется Арменией. Но в других смыслах это не так. У Карабаха есть собственные интересы, которые отличаются от интересов Еревана. Более того, у Карабаха есть собственные интересы и во внутриармянской политической жизни. Армения не может согласиться на тот вариант решения конфликта, который Карабах не устроит, ибо Карабах является одним из центров армянской политической жизни.
Что касается азербайджанской стороны – азербайджанских беженцев из Нагорного Карабаха, я оговорюсь сразу, мне их очень жалко – это несчастные люди, которых изгнали со своей земли, их гуманитарные интересы вне всякого сомнения должны учитываться в любом переговорном процессе. Но они не являются политической силой, причем даже в самом Азербайджане.
– Вы полагаете, что если даже Алиев и Кочарян придут к какому-либо соглашению, карабахский режим может воспротивиться этому?
– Не только в Карабахе. Договоренности, которые угрожают президентам, рискуют не быть отмененными, а быть неподписанными. Президент же не в безвоздушном пространстве существует, он же не абстрактный представитель гуманистических ценностей. Президент сидит в Ереване или в Баку, видит каждый день представителей политических партий, своих противников. Он просто не пойдет на такую степень уступок, которая будет угрожать ему. В конце концов Левон Тер-Петросян – живой пример того, что может случиться с президентом, который в таком вопросе допустит ошибку. Кроме всего прочего, есть ведь и оппозиция, которая желает и жаждет использовать все что угодно, для того чтобы прийти к власти. Давать такой козырь в руки оппозиции умный президент просто не будет. А ни Кочаряна, ни Алиева к глупым людям я отнести не могу.
– Однако в последнее время заметно активизировались посредники, которые периодически делают достаточно оптимистичные заявления о перспективах урегулирования…
– Это происходит не в первый раз. Те планы Минской группы, которые неожиданно были обнародованы в прессе и вызвали много шума, были изобретены не вчера. Их вытащили из архивов, в которых они пылились три года. Ничего нового в этих планах нет. Раскручивание дискуссий вокруг них – результат каких-то политических раскладов в самом Азербайджане. И раскручивание реваншистских настроений или пацифистских – это все политические инструменты, которые работают и преследуют цели, не обязательно связанные с карабахским конфликтом.
Будут ли предприниматься посредниками попытки создания новых планов урегулирования? Конечно, будут. Я знаком лично со многими людьми, занимающимися посреднической деятельностью. Среди них приличные ученые, которые честно пытаются сделать свое дело, зарабатывают свой хлеб и штампуют планы типа “Пол Гобл-5, “…-6”, “…-12” и т.д. Все это нормально, но ни одна бумажка не будет иметь значения, пока в ней не будет содержаться конкретный механизм решения проблемы.
Если бы был подготовлен документ, в котором было подписано, что такого-то числа такая-то армянская дивизия выходит из такого-то района, а беженцы заводятся туда-то, такого-то числа Азербайджан провозглашает признание своего суверенитета над Лачином и т.д., то такой план, да еще в котором будет прописано, как все это будет контролироваться международными наблюдателями, может работать. Но такой план подписан не будет. К сожалению, сегодня проблема заключается не в способах достижения договоренности, а в готовности обществ – азербайджанского и армянского – идти на уступки. А оптимизма на этот счет нет.
Из архивов газеты ЭХО, 2001 год