З. Ализаде
Есть много противоречивых для сознания обывателя новых независимых государств (ННГ) аспектов международной жизни, которые он не может логически воспринять. В частности, подход Запада к таким проблемам, как целостность территории государства и право групп населения на отделение, или же негативная оценка Западом фактов нарушений прав человека и одновременно тесное сотрудничество с правительствами-правонарушителями.
Всякое значительное общественное событие имеет инерцию. Распад СССР отзывается до сих пор многочисленными этно территориальными конфликтами. Несомненно, что идет спад активности сепаратизма и крайних форм национализма, многие латентные противоречия так и не переросли, к счастью, в открытые конфликты. Однако глубина и интенсивность уже завязавшихся конфликтов не дают надежду на скорое урегулирование.
И здесь позиция Запада и международных организаций побуждает общества ННГ скорее к правовому нигилизму и цинизму, нежели к уважению законности и морали. Слова “двойной стандарт” крепко прилепились к США и Европе, НАТО и ОБСЕ как в обыденном сознании, так и в среде специалистов-политологов ННГ. Эйфория по поводу избавления от коммунистической безнравственности и несвободы прошла, осталось горькое понимание верховенства выгоды любой ценой, в том числе ценой войн, провокаций, предательства и двуличия. В чем разница между генсеками и президентами, партноменклатурой и западной бюрократией? Эту разницу находят и видят немногие.
Модель решения этнотерриториальных конфликтов на пространстве бывшего СССР “по-российски” поразительно похожа на “европейско-демократическую”, использованную, например, в Югославии. Конфликт в благополучной и мирной Македонии явный тому пример. В этом конфликте албанским боевикам явно потакала соглашательская и временами подстрекательская позиция стран НАТО. Да и там, где западные страны вместе с Россией становятся коллективными посредниками, например, в нагорно-карабахском конфликте, разницу в их подходах может узреть лишь изощренный ум.
Те же двойные стандарты, то же стремление держать регион под контролем через “управляемый конфликт”, те же нахрапистость и угроза применения санкций вплоть до военных, тот же правовой релятивизм под прикрытием демократической риторики.
Право наций на самоопределение, принцип справедливый и эффективный в период существования колониальных империй, продолжает быть почитаемым и применимым и в отношении полиэтнических государств, претерпевающих демократическую эволюцию. Каковы предельные размеры государственных и административных образований, при которых западные общества перестанут механически поддерживать потуги отдельных этнических групп “самоопределиться?”
Например, в Азербайджане есть три региона площадью каждый в Нагорный Карабах, где компактно проживают три равные по численности армянам Нагорного Карабаха этнические группы. Известны упорные, но пока безуспешные попытки направить здесь социальное недовольство в русло межэтнического конфликта. Если же конфликт разгорится, насколько последовательно западные державы будут придерживаться принципа самоопределения во время их несомненного посредничества?
Запад, конечно, будет посредничать ввиду железной демократии и гуманизму. Так вот, как будут самоопределяться территории, где смешанные браки скорее правило, чем исключение, где населенные пункты полиэтничны или же расположены в шахматном порядке? Кто кого будет изгонять? А чистки будут, поскольку “самоопределение” предполагает приоритет этнического признака над всеми остальными, в том числе логически разумными и гуманитарными.
Когда западные державы и международные организации прибегают к давлению на стороны уже разгоревшегося конфликта, включая экономические санкции или даже военные методы воздействия, единственным оправданием служит “защита мирного населения от страданий и этнических чисток”. Те же обвинения предъявляются обвиняемым на заседаниях Международного гаагского трибунала. В связи с этим возникают следующие вопросы:
1. В какой мере эти страдания и чистки связаны с неизбирательным и бездумным применением принципа “самоопределение без границ?”
2. Где грань между международно-поддерживаемым “законным самоопределением” и уголовно-наказуемым сепаратизмом непримиримых радикальных националистических групп?
3. В какой мере размытое и конъюнктурное отношение мирового сообщества к принципу “самоопределение” провоцирует возникновение конфликтов, питая иллюзии малочисленных, но агрессивных национал-радикалов?
4. На какой стадии методы экономического и силового воздействия на стороны разгорающегося конфликта (имеются в виду лидеры этнической группы и руководители государства, где данная группа проживает) более эффективны и гуманны: до начала военной стадии противоборства или же после?
5. Прогнозируется ли картина развития мирового сообщества при условии, что нынешний курс на поддержку “самоопределяющихся” этнических групп будет продолжен?
Вопросы можно продолжить, однако без определенного ответа на первый из них все остальные так и останутся без ответа.
Ответ же может быть только один: безусловное и неограниченное действие принципа самоопределения ушло в прошлое вместе с эпохой распада колониальных империй. На дворе другое время: эпоха открытых обществ, глобализирующегося мира, универсализации законов и стандартов, возрастающей прозрачности границ и, наконец, эпоха признания приоритета индивидуальных прав над правами государств и наций. В такой ситуации безоглядное применение принципа “самоопределение” единственно может оборачиваться страданиями людей и этническими чистками. Любой регион этно территориального конфликта представляет собой наглядный пример разрушительных последствий необдуманного почитания принципа “самоопределения”: Чечня, Абхазия, Карабах, Босния, Косово и, наконец, Македония.
Самоопределение этнических групп приводит к страданиям не только людей, принадлежащих к этим группам, но часто всего населения, затронутого конфликтом государства, а нередко и населения соседних государств. Население Нагорного Карабаха до конфликта в 1988 году насчитывало 160 тысяч, ныне – от 40 до 50 тысяч. Из Азербайджана выехали свыше 2 миллионов граждан, из Армении – 1,3 миллиона. Экономический упадок прежде всего объясняется нестабильностью в регионе, виной чему конфликты. Можно привести и по всем остальным конфликтам другие цифры с аналогичным содержанием человеческого горя и тотальной деградации.
Принцип “самоопределения” ставит уже сейчас под сомнение не только целостность территории и само существование большого числа государств, но и права сотен миллионов людей на жизнь. Можно предположить вариант мирного разделения Канады с обретением Квебеком независимости. Можно теоретически допустить бескровный вариант самоопределения Корсики. Но Индия, Россия, Иран, Китай, большинство африканских стран с их чересполосицей и взаимопереплетением племен? Кто сможет утверждать, что соцессионные процессы в этих странах будут конституционными и мирными? Кашмир, Абхазия, Карабах будут тиражированы многократно! Сейчас в мире около 187 государств и свыше двух тысяч этносов. В мире есть всего несколько моноэтнических государств, остальные – полиэтничны. Должен же сработать инстинкт самосохранения человечества!
Но в то же самое время этническая, культурная и конфессиональная самоидентификация людей требует поиска форм эффективного административного самоуправления территории. А такие формы в государствах со слабой демократией отсутствуют. Совместный поиск совместимых с интересами большинства населения решений зачастую невозможен не потому, что общества к этому не готовы. Очень часто этому препятствуют правящие круги, берегущие свои узкогрупповые эгоистические интересы. В этом не заинтересованы также лидеры радикальных националистов, социальное возвышение которых возможно только в условиях эскалации конфликта до военной стадии. Вот в чем причина быстрого перехода к насилию на начальной стадии конфликтов, после чего в процесс неизбежно вовлекаются внешние силы в роли посредников и миротворцев без видимых результатов.
Чтобы не повторять ошибок, международному сообществу следует пересмотреть содержание и механизм применения принципа “самоопределения”. Достаточно вспомнить транспаранты митингов косовских албанцев первого этапа противостояния: “Где ты, НАТО?” В то же самое время попытки Запада как-то дистанцироваться от экспромтов режима Милошевича на начальном этапе косовского кризиса все равно обернулись наземной операцией блока в Югославии.
Можно ли сделать какой-то вывод из этого? Представляется, что для укрепления международной безопасности и прав человека следует недвусмысленно постулировать следующее:
1. Международное сообщество (ООН, ОБСЕ, ведущие страны Запада) признает обязанность соблюдения прав человека и допускает применение принудительных мер против государств и организаций, нарушающих эти права, то, что сейчас активно обсуждается как право на “гуманитарную интервенцию”.
2. Государства обязаны вступать в диалог с группами своих граждан для обсуждения совершенствования механизмов реализации прав человека, включая право на этническую, культурную и религиозную идентификацию и эффективное и реальное самоуправление. Государства, отказывающие своим гражданам в праве на такой диалог поиск механизмов реализации прав человека, должны знать о перспективе жестких, вплоть до военных, международных санкций против правительства-правонарушителя.
3. В случае, если государство идет на диалог и ищет пути и методы реализации прав меньшинства в рамках прав человека, лидеры радикальных националистических групп должны знать, что выдвижение требований, выходящих за рамки реализации прав человека, не будет поддержано мировым сообществом. В случае же применения ими насилия мировое сообщество поддержит государство в его усилиях обеспечить верховенство закона.
В современную эпоху, когда права человека принимают международный характер, когда человек подает в суд на государство в международный суд и его права часто защищаются международным сообществом, пришло время индивидууму или же группе индивидуумов осознать, что наряду с правами человека есть также его обязанности перед другими людьми и перед государством. Что когда кто-то во имя своих групповых эгоистических целей, противоречающих принципам прав человека, прибегнет к насилию, то встретит отпор не только отдельного государства, но и всего демократического мирового сообщества.
Иначе мы можем прийти к реальности и актуальности другого абсурдного лозунга: “Каждому больному националисту – одно хоть маленькое и больное, но независимое государство”.
Работу в этом направлении можно начать с широкой и честной дискуссии прежде всего среди миротворцев и правозащитников, которые меньше всего зависят как от государственнических, так и сепаратистских страстей и ближе всего находятся к страданиям людей от нарушения гуманитарного права при конфликтах.
Из архивов газеты ЭХО, 2001 год