Рауф ТАЛЫШИНСКИЙ
Жизненный опыт подсказывает: вода, как правило, бывает мокрой, а снег, в большинстве случаев, – прохладным. И в иных обстоятельствах такие очевидные сооображения звучат не так уж и смешно. Как выясняется, бывает, полезно сформулировать для себя еще раз, что же мы все-таки точно знаем, чего хотим, а чего не хотим. Это, с одной стороны.
А с другой, как ни странно, можно, не сказав ничего нового, поставить перед окружающими неразрешимую проблему. Очевидные вещи иногда оказываются очень сложными.
В этом убедила на этой неделе “четверка” в составе Эльдара Намазова, Тофика Зульфугарова, Назима Иманова и Сабита Багирова, когда ознакомила редакторов газет со своей хартией, посвященной урегулированию карабахского конфликта. Когда в самом начале сбора подписей “четверка” о своей хартии загадочно сообщала, не раскрывая ее существа, возникли сомнения: да что же нового можно предложить в этой области, чего еще не предложили, не обсудили и от чего не отказались?
Ответ: ничего. Так и получилось. В хартии нет ничего нового. Но там есть другое. Детали авторы просили прессу пока не раскрывать, но смысл таков: мы (азербайджанское общество) на то-то согласны, а на то-то – нет. Суть же в том, что под изложенным не подписаться очень трудно, поскольку авторы, как я понял, намеренно отказывались от всего, что может вызвать хоть какие-то возражения, и остановились на том, что принимают все.
И именно поэтому все подписываются. Включая тех, кто, может быть, и не хотел бы, чтобы его фамилия стояла под бумагой, составленной двумя оппозиционерами и двумя вышедшими в отставку высокопоставленными членами команды Гейдара Алиева. Потому, что не подписаться – это означает выразить несогласие с изложенными в ней принципами. А не согласиться, как я уже говорил, невозможно, потому, что вода действительно, как правило, мокрая, а снег – холодный.
И вот здесь начинается “другая сторона”. “Четверка” собрала подписи со всех: от Расула Гулиева до Лалы Шовкет, от “Мусават” до ПНФА, от музыкантов до журналистов. И это понятно: под таким текстом подписаться несложно. Нет пока, и это бросается в глаза, в списке подписантов только партии “Ени Азербайджан”. И это понятно: правящей партии под таким текстом подписаться трудно. Так же, как и не подписаться.
“Четверка”, говорят, ведет на эту тему переговоры, вроде бы настроена оптимистчно. Но сам факт переговоров, в то время как во всех других случаях никаких переговоров не требовалось, показывает: здесь есть проблема.
Она действительно есть. Правящая партия оказалась в сложном положении. Не подписать – поставить голову под топор обвинений в забвении национальных интересов, который оппозиция со смачным хряканьем будет опускать не один раз. Но и подписывать трудно.
Председатель “Ени Азербайджан” – президент страны, ведущий переговоры, которые идут под развевающимся флагом компромисса. Если Гейдар Алиев-партийный лидер подпишет хартию, то этим он закроет перед Гейдаром Алиевым-президентом возможность маневрировать на переговорах – в хартии “четверки” все сказано просто и однозначно.
Но есть и другой аспект. Хартия, опубликованная без подписи “Ени Азербайджан” – самой крупной (во всяком случае формально) и самой влиятельной (и формально, и реально) партии в стране – продемонстрирует мировому сообществу, посредникам и нашим оппонентам на переговорах, что азербайджанское общество в видении путей разрешения карабахского конфликта не едино. И это тоже ослабит позиции страны на переговорах.
Кажется, эта хартия впервые столь ярко высветила негативную внешнеполитическую сторону совмещения в лице одного человека лидерства партийного и государственного. Не будь президент главой “Ени Азербайджан”, последняя, не моргнув глазом, документ подписала бы. Гейдар Алиев получил бы в свое распоряжение мощный аргумент на переговорах в виде однозначно сформулированного общественного мнения.
Но сам бы при этом остался свободен в переговорном маневре: в конце концов партии могут подписывать все, что угодно, но президент выступает не от их имени, а от имени избирателей. Кстати, насколько известно, похожий документ был подготовлен в Армении. И именно так поступил Роберт Кочарян: не подписывал, но и не возражал. В нашей нынешней ситуации такая схема не выстраивается.
Как из этой ситуации выбираться, сказать трудно. Продолжать “не замечать” этот документ после того, как он будет опубликован (а инициаторы готовят его официальную презентацию в ближайшее время)? Но его “заметят” за рубежом. И сделают вышеупомянутые выводы.
Советовать я не берусь. Но в качестве варианта для обдумывания предложил бы следующий. У меня нет сомнений в том, что президент с принципами, изложенными в хартии, согласен. Другое дело, что добиться их реализации трудно, а делать это надо именно ему. Следовательно, подписывать президент не может. Подчеркиваю, не “не хочет”, а именно “не может”.
А его заместитель в партии, с фамилией, удивительно похожей на фамилию президента, может. И мнение партии обозначится, ликвидировав таким образом заметную брешь и в своей позиции на внутриполитической арене, и подтвердив общественный характер изложенных в хартии принципов за пределами страны.
Но это, в свою очередь, главу государства ни к чему не обязывает. За исключением, конечно, необходимости прислушиваться к общественному мнению. Но степень внимательности он уже сможет регулировать сам.
Из архивов газеты ЭХО, 2001 год