Рауф ТАЛЫШИНСКИЙ
Нашу страну грубо оскорбили. И не Зорий Балаян в далеком Ереване, до которого не дотянуться. Оскорбление было нанесено в столице Азербайджана, публично, на глазах двух тысяч человек. Часть этих людей находилась буквально в полуметре от происходившего, часть – чуть дальше, но ни один человек вступиться за честь страны даже не попытался. Все то ли не заметили, то ли сделали вид, что не заметили.
В завершение выступления “Парней из Баку” в зале Дворца “Республика” зазвучал Государственный гимн Азербайджана. Зал, как и положено, поднялся. Встали маленькие дети, встал Рустам Ибрагимбеков, встал министр иностранных дел Вилаят Гулиев, встала певица Ильхама, встал профессор Агабек Султанов, встал какой-то старик, который, если судить по его одежде, неизвестно на какие деньги купил билет, встали музыканты…
Сидеть остались две женщины средних лет в правительственной (или директорской, уж не знаю, как называется) ложе. Первое, что пришло в голову: “Инвалиды”. Ложу эту видно с любого места в зале, кроме этих двух дам, в ложе было еще полно народу. Оставаться сидеть в такой ситуации может только человек, который либо встать не может, либо желает таким образом продемонстрировать свое отношение к стране, гимн которой исполняется.
Я предпочел первый вариант и думал так все то время, пока звучал гимн, а “Парни из Баку” стояли на сцене, положив правую руку на сердце и глядя на поднятый над сценой флаг страны. Пример того, как надо себя вести, когда поднимают флаг и исполняют гимн, ребята показали, и даже самый дремучий и туго соображающий человек, пусть с запозданием, но должен был бы этому примеру последовать. Женщины, однако, сидели, и я убедился: “Точно, инвалиды”.
Но гимн завершился и обе резво вскочили, зааплодировали, а одна даже послала на сцену воздушный поцелуй. Соседи по ложе тоже хлопали и улыбались. В общем физически ущербных в ложе в тот день не было. Кстати, о настоящих инвалидах. Анар Мамедханов на следующий день рассказал, что на первом выступлении были люди на колясках.
Так вот, когда зазвучал гимн, они, не имея возможности встать, подняли руки в знак того, что присоединяются к залу. Я не знаю, как зовут тех двух женщин, да, честно говоря, знать и не желаю. Хотя, рискну предположить, что, войди в тот момент в ложу, например, президент, встать им в голову бы пришло.
Бывает, знаете, такая выборочная “воспитанность”: в одних случаях человек – хам, а в других (видимо, отдавая себе отчет в том, “почем фунт изюма”), глядишь, и не очень. Между тем, строго говоря, в последнем случае как раз общепринятый в мире порядок оставляет решение на усмотрение человека: хочешь продемонстрировать свое уважение – встань, не считаешь нужным – можешь сидеть. В случае с гимном ни в одной стране мира выбора нет – встать обязан. Причем и в том случае, если звучит гимн не твоей страны.
Люди на этой планете договорились: гимн, флаг и герб – это символы государства. Неуважение к ним в любой форме – это плевок в адрес страны со всеми соответствующими последствиями для плюющего. В Турции, например, уважение к гимну проявляется в такой степени, что там официально определен список оркестров, которым позволено его исполнять (не дай Бог, непрофессионал возьмет не ту ноту). А уж если гимн звучит и кто-то не встал, окружающие, убедившись, что он не в обмороке, поднимут за уши. И будут правы – галантность в таких случаях неуместна.
Я думаю, что, будь и у нас в обществе (в том числе и в начальственной ложе) похожая атмосфера, публично “забыть” проявить уважение к собственной стране не удалось бы. Но атмосфера, судя по всему, не такая. Можно возразить: “Подумаешь, не встали, большое дело. Что из этого трагедию делать”. Но дело в том, что не об этих двух утомленных дамах речь – в семье не без урода, в конце концов. Речь об обществе (напомню, около двух тысяч человек), которое позволило вести им себя таким образом и никак не проявило своего к этому отношения. Страна должна требовать уважения к себе от других стран.
Один из признаков такого уважения, кстати, – признание соседями ее границ и территориальной целостности, ее право на невмешательство извне во внутренние дела. Но прежде страна должна быть уважаема собственными гражданами. Нельзя требовать уважения от чужих, если не уважают свои. То, что произошло, на мой взгляд, это – не случайное, отдельно взятое изолированное хамство. Это, если угодно, один из ответов на вопросы типа: “Как же так получилось с Карабахом?”.
Это – одно из проявлений своего рода инвалидности общества, в котором, если хочешь показать кукиш стране, где живешь, не обязательно сворачивать его в кармане, можно показать открыто. Вот человеку (особенно если он на социальной лестнице стоит выше) – нельзя, не исключено, что получишь обратно и с процентами.
А стране – можно, и ничего за это не будет, за страну вступиться некому. В Нагорном Карабахе такой кукиш (принципиальной разницы не вижу – только в объеме) свернули и держат его, не уставая, вот уже второй десяток лет, и – ничего. На глазах у всех то же самое сделали в Баку – и опять ничего. Так что, кто из нас истинные инвалиды – те, кто потерял ногу на войне, или все остальные, – это еще большой вопрос.
Из архивов газеты ЭХО, 2001 год