Исход выборов в Иране был предсказан и местными, и иностранными аналитиками еще до того, как в Иране открылись первые избирательные участки. В том, что большинство избирателей проголосует за “действующего” президента страны, лидера “прагматиков” и “реформаторов”, не сомневался, похоже, никто. Активность граждан была так высока, что, по данным некоторых масс-медиа, работу избирательных участков пришлось продлить на несколько часов.
Первые итоги выборов были оглашены уже 9 июня. Но если победа Хатами и не вызывала ни у кого сомнений, то вот количество поданных за него голосов заслуживает внимания. Согласно официальным данным, Мохаммед Хатами набрал 77% голосов избирателей. Многие его оппоненты уже поспешили поздравить новоизбранного президента с победой.
По мнению многих ближневосточных аналитиков, результаты голосования оказались скромнее, чем предсказания экспертов, обещавших Хатами поддержку едва ли не 90-95% избирателей, однако это значительно больше, чем полученные им на президентских выборах 1997 года 69% голосов.
Очевидно, что не последнюю роль здесь сыграло снижение возрастного избирательного ценза с 17 до 15 лет. Иранская молодежь, которой слишком тесно и душно в рамках жесткого “исламского режима”, была и остается главной социальной базой реформаторов.
На первый взгляд, Мохаммеду Хатами удалось добиться в ходе выборов главной своей цели. Он не просто набрал большинство, а еще и продемонстрировал, что поддержка осуществляемых им реформ растет, а число его сторонников множится. Сам Хатами, по информации Би-би-си, уже заявил, что это была “победа демократии и свободы”.
А его сторонники строят радужные прогнозы по поводу того, насколько им удастся продвинуть реформы. “Что собирается делать реформаторское движение в следующие четыре года, так это укреплять демократические основы общества,” – заявил в интервью “Нью-Йорк Таймс” один из депутатов-реформистов в парламенте Ирана Ахмед Борзани.
Представитель американского госдепартамента Ричард Баучер уже прокомментировал результаты выборов в Иране, заявив, что высокий процент голосов, поданных за Хатами, говорит о желании граждан Ирана добиться большей свободы, открытости, главенства закона и лучшей жизни для себя и своих детей.
Другие аналитики, впрочем, настроены куда менее оптимистично. В интервью британской Би-би-си Хади Семати, ученый из Тегеранского университета, заявил: “Будущее реформ представляется мне ухабистым и весьма медленным. Консерваторы по-прежнему собираются арестовывать людей и душить свободу слова. Игра в “кошки-мышки” продолжится, как и прежде”.
Увы, опыт первых четырех лет правления Хатами явно свидетельствует в пользу скептиков. Несмотря на президентскую поддержку, реформы в Иране наталкивались и наталкиваются на бешеное сопротивление “муллократии”, по-прежнему имеющей в стране огромным влиянием и колоссальной властью. Тут по-прежнему арестовывают либеральных журналистов, тут бесследно исчезают диссиденты, а на лидеров реформаторского движения нападают “неизвестные преступники”.
Более того, события уже нередко принимают критический оборот, хотя реформы Хатами еще не затронули глубинных основ жизни иранского общества и не посягнули на права “муллократии”. При этом очевидно, что при существующей поддержке реформ развернуть их вспять без крови тоже не удастся.
Тем не менее представители иранских властей уже анонсируют основные направления своей внешней политики на следующие четыре года. И это как минимум небезразлично для Азербайджана. Так, советник министра иностранных дел Ирана, начальник главного управления МИД ИРИ по странам СНГ Махмуд Доулатабади заявил российскому агентству “Интерфакс”: “Новоизбранный президент Ирана cейед Мохаммед Хатами намерен развивать сотрудничество со всеми странами Кавказа”. Особое внимание, однако, было уделено Армении.
По словам иранского дипломата, Иран и Армения могут сотрудничать в вопросе строительства газопровода между двумя странами, гидростанции на реке Араз и Каджаранского тоннеля. Прокомментировал Доулатабади и проблему Нагорного Карабаха: “Иран готов активизировать свое участие в миротворческом процессе по Нагорному Карабаху, однако в Тегеране ждут обсуждения этого вопроса между сопредседателями Минской группы ОБСЕ с участием иранского посольства и Армении”. А вот что касается трубопровода Баку – Тбилиси – Джейхан, то тут Доулатабади считает, что этот проект не будет претворен в жизнь: “Никто не будет посылать даже один баррель нефти за такую дорогую цену. В этом плане у нас нет повода для озабоченности”.
Аналитики российского сайта SMI.ru уже успели прокомментировать интервью иранского дипломата: “Весьма показательно заявление иранского дипломата по Карабаху: о конфликте говорит подчеркнуто нейтрально, при том, что до того говорил о выгоде экономического сотрудничества с Арменией.
До обсуждения этого вопроса Минской группой ОБСЕ Иран вмешиваться не намерен. Таким образом, в регионе выстраивается стратегический союз: Россия – Армения – Иран. Соперниками данного блока (если можно так выразиться) становятся Турция – Азербайджан – Грузия, на которые оказывает влияние США. Нового в такой расстановке сил ничего нет, просто в последнее время раздел кавказского региона на сферы влияния становится отчетливее”.
Сказать, что такой расклад небезразличен для Азербайджана, значит ничего не сказать. Очевидно, прогноз, что в основе азербайджано-иранских противоречий был антиамериканизм Тегерана и относительно прозападный курс Баку, не оправдались: сближение Тегерана с Ереваном и Москвой в эпоху Хатами становится беспрецедентным. Однако подобное развитие событий увеличивает риск раскола по этническому признаку самого иранского общества.
22 миллиона азербайджанцев на севере страны – это реальная сила, и в Тегеране продолжают играть на понижение азербайджанских акций, сближаясь с Ереваном и Москвой, именно из-за опасений роста сепаратистских настроений на севере страны: ни для кого не секрет, что чем сильнее независимый Азербайджан на севере, тем заметнее национальное движение азербайджанцев на юге. Однако подобная политика не может не повлиять на авторитет официального Тегерана в азербайджанской среде.
А это значит, что самый трудный и драматичный этап реформ еще впереди.
Из архивов газеты ЭХО, 2001 год