Р.ОРУДЖЕВ
С приближением даты переговоров президентов Азербайджана и Армении в Женеве возрастает активность встреч сопредседателей МГ ОБСЕ между собой и с представителями сторон конфликта. Не так давно сопредседатель со стороны США Кери Кавано имел длительную беседу с лидерами наших диаспор в Америке.
И, похоже, он проговорился, что беженцы из Нагорного Карабаха на родину возвращены не будут, во всяком случае, в числе упомянутых им городов и поселков, куда надо вернуть беженцев, Кавано отнюдь не упомянул ни Шушу, ни Кяльбаджар.
Возникают догадки, что это и есть одна из проступивших на свет рамок предварительной договоренности, которую президенты держат втайне с самого Ки Уэста.
Известно, что беженцы из Карабаха абсолютно не готовы согласиться с перспективой отлучения от родной земли навсегда. Мало того, Комитет защиты азербайджанцев мира на днях объявил о создании правительства Иреван-Зангезурского ханства из лиц перемещенных с родины еще задолго до карабахского конфликта.
Поэтому возникает вероятность того, что радужные представления излишне оптимистичного Кавано разобьются о нежелании народа Азербайджана идти на компромиссы, ведущие фактически к независимости “НКР”. Трудно поверить в то, что можно будет считать НК нашей территорией – без единого проживающего там азербайджанца.
Похоже, до сих пор Кавано не принимает во внимание абсолютный правовой приоритет Азербайджана в этом вопросе, предпочитая верить в то, что все можно быстренько уладить по принципу “ты – мне, я – тебе”. Нельзя же, в конце концов, забывать, что все эти варианты разыгрываются на нашей, а не армянской земле – уж с историческим-то аспектом проблемы сопредседатель МГ ОБСЕ должен был ознакомиться максимально подробно.
Чтобы как-то проанализировать ситуацию с этими сложностями, увеличивающимися по мере приближения к Женеве, мы обратились к специалисту, экс-министру иностранных дел Азербайджана Тофику Зульфугарову.
– Как вы оцениваете возможность признания мировым сообществом факта депортации азербайджанцев с территории Армении и Нагорного Карабаха в 40-90 гг. Скажем, путем работы в ПАСЕ? До сих пор эти факты не признаны юридически.
– Я вижу скорее придание вопросу не юридического статуса, а признание политического значения этой акции, которая была проведена бывшим СССР. Я представляю себе это как политический документ – факт признания неправомерных действий советского руководства и Армении. Вообще, я думаю, такая практика не особенно распространена в мире. Но в контексте нашего конфликта признание этого факта было бы весьма полезным, в качестве его исторической части, дополняющей факты этнических чисток на оккупированных территориях, скажем так, армяне осуществляют исторически ползучую аннексию наших земель. Сюда можно добавить и то, что население Азербайджана на одну треть состоит из выходцев из Армении и их потомков. Я знаю, что демографы проводили такое исследование, что в общей сложности их сейчас около 2,4 млн. человек. Я думаю, что в этом контексте мы могли бы добиться фиксации этого вопроса в СЕ. Я считаю, что одной из задач в урегулировании конфликта является борьба Азербайджана против этой аннексии, которая продолжается уже более сотни лет.
– Недавно сопредседатель МГ от Франции Филип де Сюремен заявил, что у его страны нет политических интересов в регионе и она нейтральна в вопросе Нагорного Карабаха. Соответствует ли это действительности?
– Полной нейтральности не присутствует ни у одного сопредседателя. Я думаю, что интересы у Франции в регионе есть, и их достаточно много, чтобы они воздействовали на ее посредническую деятельность. Но в принципе у нас нет пока оснований предполагать какую-то предвзятость нового французского сопредседательства – в переговорном процессе, а не во взаимоотношениях с Арменией. Если он говорит о своей нейтральности – давайте ему верить, до тех пор пока мы не убедимся, что это не так.
– 11 мая Кери Кавано, выступая в Институте Открытое общество, заявил, что самое большое препятствие в процессе урегулирования конфликта уже преодолено, “не лежит на столе переговоров”. Что он мог иметь в виду?
– Мне сложно ответить на этот вопрос. Если это препятствие преодолено, то почему его не озвучить? Логически это необъяснимо.
– А как расценить его заявление, что президенты Армении и Азербайджана с большим пониманием относятся к решению конфликта, чем народы стран? Имеется в виду их готовность идти на большие компромиссы.
– Я расцениваю это высказывание как неудачную мысль, потому что президенты стран по конституции должны выражать волю своих народов. Некоторые высказывания сопредседателей будоражат население, но не проливают большей ясности на суть вопроса. А во-вторых, конфликт происходит не между президентами Кочаряном и Алиевым, а между двумя народами и государствами, поэтому вот такое их искусственное разделение мне кажется заявлением по крайней мере не очень адекватным.
– Кстати, есть ли обоснованность опасениям оппозиции потерять НК? Сейчас готовятся по меньшей мере два митинга накануне “Женевы”.
– Я, конечно, по своей натуре сторонник другой формы проявления политической активности. А в политике, когда существуют какие-то опасения в обществе, всегда имеется возможность развеять их теми или иными заявлениями. В юриспруденции есть такое понятие, как “презумпция невиновности”, и я считаю, что оно должно быть применимо и в политике. Наверное, президент найдет все-таки возможность информировать общественность хотя бы в общих чертах о том, каким образом развивается переговорный процесс. Это может снять те обвинения или претензии, которые есть в лагере оппозиции.
– Другой факт: 9 мая Кавано встречался в Нью-Йорке с представителями азербайджанских общин и заявил, что оба президента и сопредседатели МГ считают залогом успеха переговоров их конфиденциальность. Вы согласны с этим?
– Конфиденциальность может быть позитивной до определенного этапа переговоров. Если Кавано указывает в другом своем заявлении, что основное препятствие на переговорах преодолено, тогда конфиденциальность, мне кажется, наносит ущерб – потому что волей-неволей в общественном сознании возникают какие-то подозрения. Рано или поздно параметры урегулирования будут обнародованы, потому что невозможно его достичь, не вовлекая в этот процесс общественность государств, участвующих в конфликте.
– На этой же встрече он говорил о том, что на повестке дня стоит вопрос о возвращении к родным очагам как можно большего количества беженцев, указав города Физули, Зангилан, Губадлы и Агдам, но не упомянув населенные пункты Нагорного Карабаха и Кяльбяджара. Не говорит ли это о том, что посредники уже согласились с позицией армян о недопустимости возвращения азербайджанцев в НК?
– Утомительно комментировать отрывчатые, иногда неполные, а иногда и неудачные высказывания тех или иных сопредседателей МГ ОБСЕ. Что касается территорий, несомненно, какая-то этапность в их освобождении должна быть – в военно-техническом плане и при реализации организационных вопросов. Но сопредседатели, я считаю, должны принципиально подчеркивать, что никакие результаты военных действий, такие, как оккупация территорий и этнические чистки, не могут быть основой для модели будущего мира. Иначе мир будет несправедливым, а следовательно, непрочным.
– Чем могут окончиться переговоры в Женеве?
– Мы имеем определенный дисбаланс между оптимистическими высказываниями тех или иных сопредседателей и декларациями, которые мы слышим из Армении. Складывается впечатление, что позиции армянских лидеров не поменялись. Исходя из этого, вот этот оптимизм мне кажется неоправданным. В этой связи, конечно, возникает необходимость того, чтобы азербайджанская сторона каким-то образом прояснила ситуацию. Но, с другой стороны, Азербайджан в той или иной мере продекларировал некоторые позиции. И подводя итог своим рассуждениям, у меня все-таки возникают сомнения – несмотря на мое горячее желание достижения какого-то прогресса – что армянская сторона не готова к серьезным переговорам и к тому, чтоб отойти от своих жестких позиций. Мне кажется, в Армении до сих пор не понимают того, что азербайджанский народ и государство не намерены смиряться с результатами оккупации. И было бы хорошо, если сопредседатели постарались убедить армян в этом.
Из архивов газеты ЭХО, 2001 год