А.ГАДЖИЕВА
Всегда хочется знать больше, чем тебе рассказывают о тех, кому аплодируют из зрительного зала и за кем наблюдают с экранов телевизоров. Звездный статус предполагает пожизненное заключение светом фотокамер и чередой слухов. Певица Тунзаля до сегодняшнего дня умудрялась не попасть в список тех звезд эстрады, чья личная жизнь является объектом обсуждения. Возможно, от того, что между Баку и Товузом немалое расстояние, которое сплетни и слухи еще не успели преодолеть. Но в самом Товузе только и разговоров, что о ней.
Ею гордятся и осуждают. Причина для гордости веская – молодая девушка покорила столицу своим творчеством в одночасье и при этом не забывает о своем не таком ярком прошлом. Причина осуждения – судьба другой женщины, Фарганы ханым – первой жены Рахмана, мужа Тунзалы. Фаргана ханым настроена более чем воинственно, рассказывает о том, как у нее отбивали мужа, более, чем откровенно. Ни в коей мере не рассчитывает на жалость и сочувствие со стороны. Лишь живет с ненавистью в душе, которой наравне с любовью окружает своего единственного ребенка – дочь Сямру.
– Тунзаля появилась в жизни вашего мужа еще в вашу бытность?
– Да. Но Рахман и до Тунзали был мне неверен. Когда родилась наша дочь, он назвал ее в честь своей очередной возлюбленной – Вафой. Я, прознав об этом, подняла скандал, и во избежание больших проблем моя золовка ликвидировала этот документ. И оформила новый, в котором зарегистрировала ребенка под именем Сямра, в честь жены Тургута Озала. К тому времени, когда Рахман познакомился с Тунзалей, мы были уже шесть с половиной лет как женаты, нашей дочери было около двух лет. До того в нашей семье не было серьезных разногласий. Обычная семья, со своими ссорами, примирениями, но о разводе не бы могло быть и речи. Рахман – создатель Товузской телестудиии и познакомился с Тунзалей на одной из своих съемок в музыкальной школе, где она преподавала. Их связь началась молниеносно. Кажется, это был 1995 год.
Ей тогда было девятнадцать лет. В тот день мой муж вернулся с работы домой поздно. И стал рассказывать мне о том, что “на съемках я увидел одну девушку… Она некрасивая. Но чем-то привлекла меня. Когда шла съемка, она стояла в углу одна, тогда как все остальные учителя столпились у рояля, играли, пели, веселились. Я иногда направлял на нее камеру и видел, что она посматривает на меня…”. Потом преподаватели пригласили ее сесть за рояль и сыграть что-нибудь. Рахману понравилось ее исполнение… Я не особенно удивилась этому, так как Рахман всегда рассказывал мне о своих похождениях. Я не принимала все это всерьез, так как считала, что он мужчина и может поступать, как ему заблагорассудится. Одним словом, они стали встречаться. Их интерес друг к другу был взаимным.
Позже Тунзаля поступила в музучилище в Гяндже, он отвозил и привозил ее на уроки, покупал ей дорогие подарки. Она объявила Рахмана своим женихом, всех с ним знакомила. Как-то несколько лет назад мы справляли у нас дома день рождения дочери. У нас в гостях были семейные друзья. Снимали торжество на видео. У меня до сих пор хранится кассета, на которой снята одна ситуация. В то время Рахман работал на телестудии и, пользуясь своим служебным положением, стал раскручивать Тунзалю на Товузском телевидении. Снимал музыкальные номера с ее участием и давал в эфир. А потом, сидя дома, с упоением смотрел телевизор, слушал Тунзалю. Я поругивала его за такое. Он отвечал: “Мы – фанаты любви, мы созданы друг для друга и дополняем друг друга”… Я понимала его, иногда даже жалела. Но злоба быстро вытесняла эту жалость, когда вспоминала, что и мы с Рахманом в свое время были фанатами друг друга, и мы любили друг друга и потому поженились, несмотря на то, что наши родители были против нашей любви…
Одним словом, в день рождения нашей дочери у нас дома был включен телевизор и вдруг стали показывать концерт Тунзали. Моя золовка, сестра Рахмана, то ли в шутку, то ли всерьез вдруг обратилась к Рахману со словами “давай-ка мы познакомим Тунзалю с одним твоим другом. А вдруг у них что-то получится, они поженятся…”. На что разъяренный Рахман ответил: “Разве я умер, чтобы на Тунзале кто-то другой женился?! Я сам на ней женюсь”, и, обратившись к своему отцу, указав на телевизор, бросил фразу: “Отец, познакомься со своей новой невестой!”. Видеокассету с этим эпизодом я специально держу у себя, чтобы показать нашей дочери, когда она вырастет. Он меня убивал морально и даже не пытался успокаивать меня, оправдывать свою измену. Я говорила ему, что никогда не дам развода, так как не допущу того, чтобы он был счастлив с другой, тогда как сделал несчастной меня.
– С самой Тунзалей вы встречались, разговаривали об этой ситуации?
– Ни разу. Было достаточно того, что я говорила с ее матерью. В тот самый день, когда Рахман категорически объявил мне о том, что наш с ним брак распадается, никакие мольбы не помогли… Мы расстались в 1997 году. Тунзаля появилась в этом доме спустя четыре месяца после моего ухода. …Я отказывалась дать развод. Я все еще ждала, что он вернется ко мне, что настоящая его семья – это я и наш ребенок. Но когда у них ребенок родился, я поняла, что все кончено. И согласилась на развод.
– После того, как Тунзаля вошла в этот дом невесткой, никаких столкновений у вас с ней не было?
– С ней – нет. Частенько мы виделись на улице, когда я утром провожала ребенка в школу, а она с Рахманом шла на работу. Я запретила Рахману подходить к нашему ребенку в присутствии Тунзали.
– Как женщина вы никогда не пытались понять Тунзалю? Или же вы можете только осуждать ее?
– …Но ведь те чувства, которые она переживала с Рахманом, испытала и я сама с Рахманом, причем намного раньше ее. Если она романтична, подвластна любви, не могла жить без Рахмана, то и я все это испытала. К тому же у нас с Рахманом был ребенок. Она не стала все это учитывать и пошла на поводу своих чувств, разбила нашу семью. Она должна была уйти с его пути. Она молода, еще могла бы встретить другого, полюбить его и создать свою семью. Но она предпочла построить свое счастье на моем несчастье… Рахман безумно любил нашу дочь. А сейчас даже не вспоминает о ней. Он не виделся с нашей дочкой с декабря прошлого года.
…Рахман никогда в жизни ничего сам не добивался, не зарабатывал денег. И сегодня он живет за счет своей жены Тунзали. Знаете, что говорил мне Рахман еще в самом начале их романа? Он с гордостью заявлял мне, тогда еще своей жене: “Я женюсь на Тунзале, буду продавать сочиненные ею произведения, песни и буду на этом зарабатывать большие деньги, стану богатым”. – Вы примете Рахмана, пожелай он вернуться к вам? – В жизни не прощу его!.. Я его фанатично любила, переступила ради него через многое, забыла о своих родителях… В нашем роду я единственный человек, чья семья разрушилась. Все остальные наши родственники, предки благополучно доживали свой век в одной семье, с одним мужем и своими детьми.
– У вас есть желание создать новую семью?
– (Молчит)… Что сказать?.. Не верю я больше мужчинам… И в любовь не верю. Возможно, бывает любовь, но она умирает… Моя любовь умерла во мне, как и желание любить. Мне нужно вырастить мою дочь, дать ей высшее образование, обустроить ее будущее. Сейчас ей двенадцать лет… Она растет без отца… Сямра пыталась нас помирить. А сейчас она всегда говорит только одну фразу: “Когда вырасту, у бабушки и отца потребую ответа на один-единственый вопрос!”. Меня пугает, что она замкнута в себе, и мне неизвестно, какой счет она выставит отцу.
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год