Рауф Талышинский
Все-таки, кто бы сколько ни клеветал, порох в пороховницах, как говорится, есть. Несмотря ни на что, тяга к знаниям у наших людей неистребима. Правда, не столько к тому, чтобы их получить, сколько к тому, чтобы поделиться с окружающими. Подвергнуть самого себя изучению наук способен, может быть, и не каждый. Я бы даже сказал, далеко не каждый, как показали результаты последних тестовых экзаменов в вузы. Но зато раскрыть окружающим глаза на мир, просветить человечество – в этом удовольствии у нас себе отказывают редко. Во всяком случае, одна цифра не привлечь к себе внимания просто не может.
В Высшей аттестационной комиссии, которая в обиходе называется ВАК, за последние 8 месяцев диссертаций (кандидатских и докторских), ожидающих рассмотрения, скопилось около 600 (!). В этом ВАКе, надо полагать, в связи с кадровыми изменениями в руководстве пропускная способность сошла на нет. И это дает возможность оценить взлет нашей научной мысли во всей его грандиозности. 600 диссертаций за 8 месяцев предполагают среднюю производительность труда на уровне 2,5 диссертаций в день. Я не уверен, что в нынешнем состоянии нашей экономики страна в состоянии изготовить в день два с половиной тюбика зубной пасты. Пока, во всяком случае, насколько мне известно, не изготовили ни одного. Впрочем, возможно потому, что зубная паста – продукция, хотя и менее сложная, чем открытия в области квантовой физики, но все-таки для нас не традиционная. А поточное производство диссертаций, ранних овощей и гвоздик у нас было налажено еще со времен СССР.
Овощи и гвоздики с распадом Союза вдруг стали экспортным товаром, и с их реализацией за неожиданно возникшим рубежом появились вполне понятные проблемы. А диссертации по-прежнему пользуются спросом на внутреннем рынке. И исследователи трудятся как шахтеры в забое. В лучшие времена ВАК, говорят, утверждал до 300 диссертаций в год – практически по штуке в день, если не считать выходные, бюллетени и государственные перевороты. Так что, вышеупомянутые 600 диссертаций, которые ждут утверждения, вселяют надежду. Когда ВАК восстановит свой трудовой ритм, можно ожидать мощного прорыва на интеллектуальном фронте. Правда, не по всем направлениям, а преимущественно в области филологии – здесь, если судить по количеству диссертаций, сосредоточены самые могучие силы. Кроме того, весомое научное подспорье обеспечено и для медицины и экономики.
Что касается экономики, кого-то, может быть, смущает, что так активно исследуется то, чего нет. Но ведь и жизнь на Марсе ищут без каких-либо гарантий, что найдут. В любом случае, даже если и не возникнет у нас ничего, что можно было бы назвать экономикой, а президентов страны по-прежнему в случае бронхита придется возить за границу, за филологию, можно не опасаться, с филологией у нас все будет в порядке. Это не может отрицать никакой, самый отъявленный член Демконгресса, как одного, так и второго.
И филология, кстати, у нас не самая благополучная область исследований, если подходить к вопросу перспективно. Еще большие успехи на будущее заложены в другой области. Наша официальная статистика приводит цифры, отражающие количество людей, поступивших в Азербайджане в аспирантуру в последние годы в процентах, соответственно выбранным ими специальностям. Если сравнивать, например, 1995 и 2000 годы, то результаты таковы. Желающих вести исследования в области математики и физики стало в полтора раза меньше. Это, впрочем, понятно: в таких диссертациях требуется, чтобы все цифры сходились, а это не очень получается даже на выборах и референдумах, несмотря на то, что калькуляторов теперь полно в свободной продаже.
Приблизительно столько же исследователей потеряла химия. На четверть стало меньше тех, кто хотел бы кандидатом технических наук. Наукой в сельском хозяйстве, которое дает почти пятую часть ВВП Азербайджана, теперь готовы заниматься вдвое меньше людей, чем десять лет тому назад. Но если кто-то из этих цифр сделает вывод, что научная мысль у нас ослабла, это будет ошибка. Мысль по-прежнему бьет ключом. Позиции, отданные в технике, химии и сельском хозяйстве, с лихвой восполняются в других, более перспективных областях. Например, не угасает интерес к уже упоминавшейся филологии. На протяжении последнего десятилетия научной молодежи, готовой посвятить ей жизнь, стало в полтора раза больше. Не берусь предсказать, как это отразится на самой экономике, но желающих исследовать ее возросло в два раза.
Но и это, как уже было сказано, – не самый впечатляющий результат. Главный прорыв научной мысли нам следует ожидать совсем в другой области. Количество желающих приобрести ученую степень юриста за шесть лет выросло в 12 (в двенадцать!) раз. Можно себе представить, какие грандиозные плоды научной мысли это может принести, если с толком подойти к делу. Какую часть нашего ВВП дают правоохранительные органы, я сказать затрудняюсь, но исследованиями здесь занимается вдвое больше народу, чем в сельском хозяйстве. Так что, то и дело слышащиеся из разных оппозиционных углов обвинения в том, что будущее страны поставлено в зависимость от котировок на нефтяной бирже – очевидная клевета, как и было сказано выше.
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год