А.ГАДЖИЕВА
В шоу-бизнесе торговлей двигает, помимо скандалов, реклама в виде клипов, музыкальных роликов. И в жизни звезд режиссер-клипмейкер – человек, безусловно, важный. И кто мог подумать, что молодая девушка, поменявшая много профессий – от помощницы дамского мастера в парикмахерской, до “секьюрити” в казино и фарцовщицы, окажется первой в этом бизнесе – Ульвия Кенуль.
Было время, когда Ульвия, как признают сегодня те, кто остались у нее за спиной, в тот период только прислушивалась к разговорам, приклеивая, в качестве костюмера, бороды актерам во время съемок. Курсы режиссеров Явера Рзаева, на которые она записалась после короткого напутствия мастера: “Баба в искусстве!? Не бывать этому!” вдохновили Ульвию. В результате на экзамене она получила самую высокую похвалу своего учителя: “Ты – будущая азербайджанская Алла Сурикова!”. Сегодня Ульвия Кенуль не простаивает ни минуты, выполняя заказ за заказом. На руку оказался ей даже разрыв профессиональных отношений с Айгюн Кязимовой.
– Когда вы еще не были такой преуспевающей, в интервью мне сказали, что ваши коллеги-мужчины, как могут отстаивают свою мужскую монополию на эту профессию. Что вы можете им ответить ?
– Кому-то нравится, что я делаю, а кому-то – нет. Но хочу сказать, что как женщина я потерпела полный крах. Несколько лет назад не без юношеского максимализма я ратовала за женщину в режиссуре, но сегодня могу сказать, что режиссура, конечно, неженская работа.
– По физической или интеллектуальной нагрузке?
– Это неженская работа хотя бы потому, что эмоционально режиссура – очень грязное дело. Я эмоционально не тяну все, что сопутствует этой профессии – зависть, предательство, подлость,… перечень можно продолжить. Думаю, работай я по специальности (у меня диплом психолога), мне было бы легче. Ведь у меня есть семья, и то, что я переживаю, отражается на моем ребенке – слухи, зависть и прочее. Чем выше я поднимаюсь, тем хуже становится моя жизнь. Я не чувствую себя женщиной. Мне приходится руководить мужчинами, в моей группе шофер, осветители, монтажер, оператор – все мужчины. Во мне появились черты, – жесткость и грубость – которые я всегда порицала в женщинах. Но такой стала сама. На съемочной площадке мне безразлично, где я сижу, что на мне надето, как я выгляжу. Во мне пропали такие женские качества, как кокетство и прочее.
Во мне это умерло. Я вынуждена как мужик с открытым забралом идти вперед. Иначе быть не может. Если я буду елейным голосочком просить: “Фильтр, пожалуйста, на второй прибор оденьте”, меня просто не услышат. И сегодня могу признать, что режиссура – неженское дело. На днях мне исполнится тридцать лет, и я начинаю понимать, что какие-то кардинальные изменения должны быть, хотя бы только потому, что мне ЕЩЕ тридцать. Пока я не смогла дать своему ребенку то, что нужно в достаточной мере, он будет учиться и жить в Турции с бабушкой и дедушкой. Да, я сделала себе имя, но потеряла в другом – как мать, потенциальная жена. Я уже не могу себе представить, что буду готовить обед у плиты. Но счастья от профессиональных побед не ощущаю, в эйфорию от этого уже не впадаю, как было три года назад.
– Может быть эйфории нет от того, что строгаете один клип по подобию другого?
– Да. Эйфории нет еще и потому, что мне не попадается такая работа, от которой я бы упала и сказала: “Ах, вот здесь я самовыражусь!”. Такое бывает редко. Мне странно, что мои коллеги, мужчины-режиссеры, с которыми мы вместе начинали этот путь, люди, с которыми мы строили грандиозные планы… эти люди не проходят испытание деньгами и славой. Они вставляют мне палки в колеса, пытаются отбить у меня заказы нечестными путями. Можно подумать, что дело в деньгах, так как это рынок, коммерция и есть конкуренция. Но я начинаю понимать, что дело в амбициях, в том, что они не хотят признавать первенство женщины, не хотят мириться с тем, что какое-то создание в юбке добилось большего, чем они все вместе взятые.
Хотя, может быть, они во многом гораздо талантливее меня. В большинстве случаев то, что появляется на экране в виде клипа – это то, что хотят видеть заказчики, а не реализация моих творческих возможностей. Крайне редко бывает, когда исполнитель все отдает на усмотрение режиссера. На сегодня лучшая моя работа “Шяклими чяк”, так как Айгюн Кязимова оставила все на мое усмотрение и не диктовала мне, что хочет увидеть в клипе. До сих пор многие сомневаются в том, что мы снимали настоящую пластическую операцию Айгюн в клипе “Тез гял”. В девять утра я, оператор Михаил Харченко и монтажер Фуад Алишев приехали на операцию, на нас одели специальные костюмы… Я переживала за Мишу, в руках которого дорогая камера – и если бы он грохнулся в операционной в обморок, получилось очень нехорошо… Но когда мы попали в операционную и пошла команда “Мотор!”, я, Миша и Фуад думали только о кадрах и ракурсах, как бы это жестоко не звучало. Врачи даже странно на нас иногда поглядывали, когда мы носились вокруг них, лезли с камерой им под руку, в которой они держали скальпели… А клип мы смотреть не можем.
– Говоря о своих режиссерских успехах, вы упоминаете Айгюн Кязимову. Но ваши профессиональные отношения сегодня непонятны. Известно, что был конфликт. Но почему она называет вас “предателем”? Действительно ли в момент разрыва ее отношений с компанией “СС-продакшн”, вы оставили Айгюн и переметнулись к “врагам”?
– Смешно то, что на самом деле ничего не произошло. Каким образом я предала Айгюн? Я могу вспомнить, как она, еще имея со мной очень теплые дружеские и профессиональные отношения, тесно сотрудничала с компанией “Раст-продакшн”, которая зачислила меня в свои враги. Но я ни разу не заикнулась об этом. Для меня было шоком услышать интервью Айгюн, в котором она заявляла, что больше не будет работать с “СС-продакшн” и Ульвией Кенуль, и о том, что у нее теперь есть новый продюсер и грандиозные планы с “Раст-продакшн”. Так кто же предатель? На момент презентации клипа “Депресйондайым” у нас были великолепные отношения, но на сдачу этого клипа она приехала уже с другим режиссером, чему я не придала значения. Город полон слухов о том, что у нас был скандал, и она чуть ли не обругала меня матом.
На самом деле у нас никогда с Айгюн не было скандалов, и я не припоминаю, чтобы она мне сказала что-то в резком тоне. В наших отношениях всегда была некоторая сдержанность. Но при этом я была настолько близка с ней, что, когда она ехала в Грузию на съемки клипа “Инди сянсиз”, я не стала ее отговаривать от услуг грузинского режиссера в свою пользу, а напротив, сама провожала ее в аэропорт. Но после клипа “Депресйондайым” между нами не произошло никаких объяснений. Она просто взяла и прервала сама наши отношения. Я тоже не стала требовать у нее объяснений. После я слышала за спиной слова Айгюн о том, что “друг моего врага – мой враг…”. Это она говорила к тому, что после ее такого же непонятного разрыва с “СС-продакшн” я не перестала с ними общаться и работать. Но она еще сто раз помирится с “СС-продакшн” и мне непонятно, почему Айгюн перенесла свое отношение к этой компании и людям, там работающим, на свое отношение ко мне? Я не становлюсь на чью-то сторону. Я работаю со всеми, кто хочет работать со мной.
– А что за вражда у вас с “Раст-продакшн? Не поделили рынок?
– У нас жуткое непонимание друг друга на уровне административного работника, глупого интригана, который вообще из себя ничего не представляет и не должен ничего решать в такой серьезной компании. И от этого еще более странно, что на уровне такого человека у меня испортились отношения с руководством “Раст-продакшн”. Видимо, он для них очень ценен. Это их право. Я приносила на “Раст-продакшн” большую часть заказов всей их компании. И не я одна ушла от них – кроме меня еще четыре режиссера отказались от сотрудничества с ними – Фуад Алишев, Эмин Мирабдуллаев, Стас Рубенчик и Агиль М.Гулиев. Благодаря таким администраторам, “Раст-продакшн” потерпела крах, а те, кто там остался, больших денег для компании не зарабатывают.
– Считается, что последний клип Айгюн, первый из серии снятых не вами, не из тех, что поднимают рейтинг этой певицы. Всем свойственны маленькие слабости. Вы можете честно признаться: этот провал (действительный или кажущийся) вас радует?
– Меня не радует, что мой коллега потерпел поражение. Но результат сотрудничества Айгюн с этим режиссером укрепил мою уверенность в себе. Потому что не только сама Айгюн, но и многие другие считали: “Замечательно! Ульвия Кенуль рассталась с Айгюн, вот теперь-то уж у Айгюн будут хорошие клипы…”. Сейчас я стала увереннее в себе в том смысле, что, значит, я из себя что-то представляю… Я наслышана о том, что Айгюн всюду заявляет, что наше с ней сотрудничество было губительным для ее карьеры. И думаю, что это мнение было ей навязано другими людьми. И я желаю ей, чтобы она не поддавалась чужому влиянию, а такая черта характера у нее есть.
-Вам приходилось халтурить?
– Безусловно. А как же иначе… Если я получаю заказ, который мне не по душе, но я не могу от него отказаться из материальных соображений, это и есть халтура. Но в случае с Айгюн Кязимовой такого не было. С ней я не имею права халтурить, даже если песня мне не нравится. К примеру, я считаю, что ее песня “Уйма” просто отвратительная и меня абсолютно не вдохновляла. Но я не могла с Айгюн позволить себе халтурить. С такой личностью, как Айгюн, халтуры не должно быть.
– Какие сейчас у вас заказы?
– Я заканчиваю монтаж клипа “Вагзалы” Марьям Сулеймановой. А что касается Ирады Ибрагимовой, действительно, съемки уже закончены, следуют монтажные работы. Мне поступил заказ одной иностранной компании на съемку документального фильма на тему траффикинга – торговлю женщинами. Готовлюсь к съемкам рекламного ролика с участием Бриллиант Дадашевой. Это будет моя первая работа с Бриллиант, и тем она интересна.
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год