Нурани
Политический истэблишмент Азербайджана продолжает готовиться к референдуму по предложенным президентом поправкам к Конституции. Оппозиционные партии предлагают бойкотировать референдум, а смысл комментариев независимых аналитиков сводится к тому, что предложенные поправки, которые, скорее всего, будут приняты, заметно усилят позиции президента, в том числе и в таком вопросе, как передача власти: если спикера избирают депутаты парламента, то премьер-министра назначает президент. Этому вопросу в СМИ уделяется куда больше внимания, чем даже грозящей отмене голосования по пропорциональной системе.
Вопрос, однако, в том, что контроль над коридорами и кабинетами в момент передачи власти – фактор важный, но не решающий. Потому как исход ситуации в большинстве своем определяет, грубо говоря, улица. Та самая улица, которая, невзирая ни на какие “поправки к конституции”, подвела черту под правлением клана Сухарто в Индонезии, лишила власти, а затем и свободы Слободана Милошевича. Еще раньше были Хонеккер, Чаушеску, Мохаммед Реза Пехлеви… Список можно продолжать до бесконечности. Представители властей излучают непоколебимую уверенность: оппозиция слишком занята своими внутренними “разборками”, так что действенного влияния на ситуацию она не окажет.
И в самом деле, сегодня пресса куда чаще сообщает о встречах, переговорах, расколах и новых союзах в лагере самой оппозиции, чем об оппозиционной деятельности этих партий как таковой. Однако активность оппозиции и расклад сил на улице – понятия взаимосвязанные, но все-таки не тождественные. Потому как на фоне “отстраненного застоя” в оппозиционных партиях в центре внимания политического истэблишмента Азербайджана по-прежнему остаются события в Нардаране. И, комментируя их на все лады с разной степенью убедительности, почти никто не вспомнил, что осенью 2000 года, после объявления результатов парламентских выборов, вспыхнули волнения в Шеки.
Возмущенные фальсификацией выборов жители поселка пошли на штурм здания полиции и офиса исполнительной власти. Правда, если в Нардаране говорили о происках иранской разведки и об исламистах, то после волнений в Шеки во всем обвинили прозападную оппозицию, прежде всего ПНФА и “Мусават”. При всей внутренней несхожести у Шеки и Нардарана немало общего. И Шеки, и Нардаран – общины весьма традиционные, с устоявшейся внутренней структурой.
В обоих случаях возмущение населения было вызвано действиями местной власти, и первоначально разблокировать ситуацию тут пытались мирным путем – в Шеки уповали на выборы, в Нардаране просто обратились к властям. А когда “политические методы” не сработали, возмущение выплеснулось на улицы… И самое главное, в обоих случаях настоящей причиной возмущения оказались социальные проблемы. Точнее, неспособность или нежелание властей их решать. В радиотехнике есть такое понятие: “несущие” и “модулирующие” частоты. Несущая частота – это, условно говоря, волна, на которой работает радиостанция. А модулирующая уже задает такие параметры радиоволнам, чтобы они в радиоприемнике превращались в музыку, песни, человеческую речь…
Точно такой же “несущей частотой” политических выступлений чаще всего оказываются именно социальные проблемы. А уже “модулирующая частота”, то есть их политическая окраска, может быть самой разной: в 1979 году возмущение иранцев, что баснословные доходы от нефти оседают в карманах шаха и его приближенных, закончилось исламской революцией, в Латинской Америке по традиции антиправительственные выступления проходят под левыми лозунгами, в конце 80-х – начале 90-х гг. уставшие от дефицита, очередей и пустых полок в магазинах советские граждане были готовы считать руководством к действию “новое политическое мышление”, пусть даже мало кто представлял себе, в чем именно оно заключается. И если социальное напряжение в обществе доходит до взрывов, подобных шекинскому и нардаранскому, если публичные голодовки объявляют инвалиды карабахской войны, говорить о прочности власти можно только с очень большой натяжкой. Пожалуй, “спасательным кругом” для нее остаются только те самые процессы в оппозиционном лагере.
Обозвать все это “борьбой за власть”, “избытком лидерских амбиций”, “неспособностью договориться” и т.д. просто и эффектно, но вряд ли верно. Потому как в основе всех этих расколов и объединений лежат идеологические разногласия. В отличие от ПЕА, созданной под конкретную личность, в оппозиционном лагере без четкой политической программы нельзя. А вот она-то и вызывает споры, порой непримиримые. И ничего удивительного здесь нет. В отличие от Франции, Германии, Великобритании и США, с их устоявшейся за десятилетия, если не века, партийной иерархией, делением на “правых”, “левых”, “центристов” и т.д., Азербайджан – общество, находящееся на переломе. За 11 лет независимости в нашей стране прошли такие перемены, на которые в других государствах уходило не одно столетие. А основные контуры партийной системы нынешнего Азербайджана были заданы еще на заре независимости, если не в годы существования СССР. Проще говоря, возникали нынешние партии в одной стране, а действовать им приходится уже в другой.
Те лозунги и программы, которые объединяли людей в начале девяностых годов, отходят на второй план, им на смену должны прийти новые. А они порой играют не на объединение, а на разъединение. И в этих условиях началось то, что не могло не начаться – перегруппировка сил в оппозиционном лагере. И именно ею и вызвана нынешняя пауза в оппозиционной активности. Но она не может продолжаться вечно. Особенно если в обществе продолжает копиться тот самый “социальный динамит”.
Трудно сказать, когда: через неделю, через месяц, через год – на “несущую частоту” стихийного социального протеста будут наложены соответствующие “модулирующие частоты”. Но не приходится сомневаться, что тогда в дело вступит другая истина: власть определяет только форму политической борьбы в обществе. Исход ее зависит от оппозиции.
Вопрос только в том, достанет ли у властей мудрости направить оппозиционную активность в легально-парламентское русло. Но если власть и дальше будет продолжать свою политику изоляции оппозиции от всего, что теоретически может помочь ей прийти к власти мирным путем, политическая борьба в обществе просто свернет на куда более болезненный и разрушительный силовой путь. И тогда уже не только активисты оппозиционных партий вспомнят лозунг первых митингов Народного фронта: “Еl gucu – sel gucu”.
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год