Осужденный за “мошенничество и подделку документов” журналист не попал под амнистию, по которой освобождены люди, отбывающие наказание и по более тяжелым статьям
Н.АЛИЕВ
Средства массовой информации Азербайджана уже сообщали о нашумевшем деле туркменского журналиста Николая Герасимова, осужденного в соседней стране по обвинению в шпионаже в пользу Азербайджана (по крайней мере именно такие данные распространила международная правозащитная организация Центр экстремальной журналистики).
Позже, правда, стала поступать информация, что Н.Герасимов осужден по банальной статье – мошенничество. Однако в его деле по-прежнему много неясностей. В декабре прошлого года российская “Независимая газета” опубликовала статью некоего “ашгабадского журналиста Михаила Антонова”, который отрицал наличие политического подтекста в уголовном деле Николая Герасимова.
Сам Герасимов назван в статье “обыкновенным мошенником” и “человеком со странностями”, описанию которых и посвящена большая часть статьи.
Напомним детали дела. По сообщению информационного центра по правам человека в Центральной Азии, 17 октября 2000 г. Азатлыкский районный суд г.Ашгабада признал Герасимова виновным по ст.218 ч.1 (подделка документов) и 228 ч.2 п.”в” (мошенничество) УК Туркменистана и приговорил к 5 годам лишения свободы с отбытием наказания в колонии общего режима.
В трехстраничном приговоре говорится, что “нигде не работающий Герасимов” в сентябре 1996 г. присвоил 3,5 млн. манатов (примерно 1200 долларов), полученных от гр-на Сапармамеда Оразсахатова “для оплаты платного обучения в институте мировых языков его сына Дауда”.
Он же якобы в октябре 1996 г. подделал справку о том, что сын потерпевшего Оразсахатов Д. является студентом первого курса института. Правда, приговор рождает много вопросов. Прежде всего обращает на себя внимание отсутствие расписок и свидетелей получения денег.
По мнению Центра экстремальной журналистики, по сути обвинение в присвоении денег строится лишь на устных показаниях потерпевшего. “Нетрудно понять, какими методами велось следствие, если при столь шатких доказательствах Герасимов полностью признал свою вину. Кроме того, даже в официальной версии не очень понятно, с какой целью деньги, предназначенные для оплаты платного обучения в институте, были переданы постороннему лицу, а не официальным представителям института”, – указывают правозащитники.
Не менее поразительными выглядят и “доказательства” причастности Герасимова к подделке документа. Очевидно, что следствие могло манипулировать обоими свидетелями этого преступления. Например, бывшая жена Герасимова признает, что вместе с подсудимым якобы участвовала в изготовлении поддельной справки, – и остается свидетелем, а не становится обвиняемой.
Другой свидетель, чья подпись и печать присутствуют на поддельном документе, заявляет, что не знает, как они там оказались, но тут же припоминает, что Герасимов ранее якобы просил его выдать фиктивную справку о зачислении в институт “сына товарища”, что свидетель, разумеется, отказался сделать. Впрочем, так глубоко вдаваться в дальнейшие юридические нюансы этого уголовного дела вряд ли имеет смысл.
Другое дело его политический подтекст, так яростно отрицаемый “журналистом Антоновым”. Антонов пишет: “В журналистских кругах Ашгабада, где хорошо знают Николая Герасимова, одно время работавшего завхозом редакции газеты “Туркменская искра”, сообщение правозащитников (о его аресте по политическим мотивам – ред.) расценили как верх абсурда или скверный анекдот”.
Между тем, по данным Центра экстремальной журналистики, первые сообщения о том, что Комитет национальной безопасности Туркменистана преследует Герасимова по политическим причинам, как раз и исходили от местных журналистов. А их имена не называются по соображениям безопасности. Пытаясь доказать, что Герасимов – заурядный мошенник, Антонов заявляет, что осужденный “совсем недавно пытался продать секретную переписку Гейдара Алиева с Леонидом Брежневым” и что у него был обнаружен “поддельный документ на имя советника президента Азербайджана”.
При этом журналист ссылается на материалы судебного процесса. Однако никакого упоминания об этих фактах судебный приговор не содержит. Правозащитники делают предположение, что, возможно, эти факты были сообщены Антонову в другом ведомстве, как и подробности истории с поездкой Герасимова в Баку по приглашению Гейдара Алиева, вскоре после которой Герасимов был уволен из редакции. Антонов утверждает, что в Баку Герасимов получил “валютный чек на приличную сумму” и, возвратившись на Родину, “увлекся” различного рода коммерческими проектами.
Возможно, некоторые из этих проектов касались сотрудничества с азербайджанскими информационными агентствами, в том числе, как говорят, и в области сбора информации о нефтегазовой промышленности Туркменистана. Сам Герасимов заявляет, что сотрудничал с азербайджанским агентством “Азертадж”. Агентство, однако, свои контакты с ним отрицает. Правозащитник делает вывод – из путаной статьи Антонова можно понять лишь одно: спецслужбы Туркменистана заинтересовались деятельностью Герасимова гораздо раньше, чем возникло уголовное дело по обвинению журналиста в мошенничестве.
Действительно, если Герасимов – обычный мошенник, почему расследованием его дела занимался следователь по особо важным делам КНБ? Почему сразу после вынесения приговора он был этапирован в колонию в пос.Акдаш под Красноводском – в “зону”, где отбывают наказание бывшие работники силовых ведомств? Почему даже в “зоне” за ним установлен специальный надзор? Почему с подачи администрации колонии он получил кличку “Шпион” (возможно, это как-то связано с той информацией, которая поступила о нем из Ашгабада)?
Почему Герасимов не был освобожден по декабрьской амнистии, под которую попали даже лица, осужденные за гораздо более тяжелые преступления? Говорят, что в отношении Герасимова готовится персональный президентский указ о помиловании. Если это так, за что подобная честь оказана “рядовому мошеннику”? Эти и некоторые другие вопросы по-прежнему остаются без ответа.
Кроме того, в одном из последних сообщений Центра экстремальной журналистики указывается, что адвоката Герасимова вынуждают отказаться от его дела. В колонию приехала спецкомиссия и занялась выяснением возможных каналов утечки информации о Герасимове. Допрашивали всех, кто мог вынести информацию за тюремные стены…
Из архивов газеты ЭХО, 2001 год