Юсиф ГЮНАЙДЫН, заместитель председателя партии “Ана Вэтэн”
Ранней весной 2000 года, предвкушая скорую победу на предстоящих выборах, Владимир Путин в тиши своего просторного, но еще не президентского кабинета беседовал с корреспондентом CNN. На вопрос западного журналиста “может ли Россия в будущем стать полноправным членом Североатлантического альянса” Владимир Владимирович с улыбкой ответил – “Почему бы и нет?”.
Реакцию оппозиции на этот короткий ответ будущего президента ждать пришлось недолго. Первым, как это и предполагалось, напомнил о себе Геннадий Зюганов, посоветовавший молодому наследнику своего бывшего политического соперника “подобрать себе умных советников”. Напомним, что все это происходило в разгар военной операции НАТО на таком “чутком” для России регионе, как Балканы.
Взрывы бомб в Белграде и в его окрестностях отзывались бурными антинатовскими протестами общественности в Москве, Петербурге и в других регионах Европы. Причем свой гнев и возмущение представители общественности адресовали не только Белому дому, но и Кремлю.
Так что столь резкую реакцию лидера российских коммунистов на телеинтервью Путина понять в ту пору было несложно. …Североатлантический блок был создан вскоре после окончания второй мировой войны в противовес коммунистической экспансии, когда Сталин после разгрома третьего Рейха, всерьез поверил в возможность победы соцреволюции в мировом масштабе.
На это его побуждали довольно веские аргументы. Ведь он в неслыханно короткие сроки, пусть даже на костях собственных граждан, на месте отсталой аграрной России сумел создать мощную индустриальную супердержаву, вся Восточная Европа не без ее помощи встала на путь социалистического развития, советские танки уже не первый год свободно перемещались по дорогам Ирана, в Кремле под влиянием проармянских сил уже не скрывали своих претензий на восточную часть Турции. Кроме того, во многих регионах Азии и Латинской Америки трудящиеся, вдохновленные внушительными успехами “непобежденной и легендарной”, все теснее сплачивались под знаменем марксизма.
В эту непростую эпоху необходимо было спасти не раз испытанные ходом развития самой истории демократические ценности. Запад, окончательно убедившись в том, что фашизм и коммунизм – это по сути братья-близнецы, вынужден был окончательно отмежеваться от Кремля.
Именно поэтому был дан старт “холодной войне”, детищем которого и стал Североатлантический альянс. После того, как коммунистическая идеология потерпела сокрушительное фиаско, руководители НАТО на своем юбилейном, полувековом саммите в Вашингтоне обнародовали новую военную доктрину альянса.
К началу III тысячелетия НАТО перестала быть сугубо оборонительной военной структурой, что в свою очередь создало ей все политические предпосылки для активных действий на Балканах. Особый интерес вызвал и другой факт. Варшавский договор, то есть блок, призванный стать заслоном на пути расширения НАТО на Восток, стал поэтапно трансформироваться в структуры Североатлантического альянса. Некоторые бывшие советские республики одна за другой стали подключаться к программе НАТО “Сотрудничество во имя мира”.
Известно, что Азербайджан более 250 раз участвовал в такого рода мероприятиях, проводил у себя компьютерные штабные учения и готов развивать это сотрудничество в бущущем. Если вчерашние враги сегодня уже чуть ли не союзники, то и России необходимо было пересмотреть свои отношения с НАТО.
Эти контакты с переменным успехом регулировались усилиями совместного постоянного совета (СПС) Россия – НАТО на уровне министров обороны и иностранных дел. Несмотря на это, Россия, с одной стороны, продолжая оставаться противником расширения НАТО на Восток, с другой стороны, всеми средствами старалась добиться для себя особого статуса в ее верховных структурах.
После того, как в прошлом году министр обороны РФ С.Иванов и генеральный секретарь НАТО Дж.Робертсон в ходе постоянного совета обменялись документами об открытии в Москве военной миссии альянса, российские наблюдатели еще с февраля 2001 года с надеждой ожидали рейкьявикскую сессию НАТО, где должны были принять окончательное решение по утверждению нового формата взаимоотношений с северным блоком.
Таким образом, вместо формата “19+1”, Россия уже собирается обсуждать с НАТО все злободневные военно-политические вопросы, среди которых – борьба с терроризмом, проблема нераспространения оружия массового уничтожения, миротворчество, предотвращение кризисов, в том числе и гражданских, а также и европейское ПРО в новом формате – в формате “20”.
Причем обсуждение этих вопросов должно проходить на равных, что подразумевает и право вето у России. Как видно, Москва окончательно определилась со своим выбором и при этом, по словам первого заместителя начальника Генерального штаба ВС РФ генерала Юрия Балуевского, ее не интересует статья 5 устава НАТО (о принятии решения на участия в совместных боевых действиях), а также вопросы, сязанные со стратегическим военным планированием. Сессия в Рейкьявике на днях уже завершила свою работу, в результате чего был упразднен совместный постоянный совет Россия – НАТО и 28 мая, на специальном российско-натовском саммите в Италии, Россия впервые займет свое место за общим столом среди остальных 19 членов НАТО.
Казалось бы, поставлены все точки над “i”, но зайти в “чужой монастырь со своим уставом”, как этого хотелось бы России, пока не удалось. Потому что право вето Россия получит в вопросах уже и так окончательно согласованных с руководством альянса (они уже перечислялись выше) и возможность России влиять на решение большинства самых принципиальных вопросов по существу равны нулю. Более того, в случаях настойчивого несогласия с различными инициативами альянса Россия в будущем может быть лишена и этого своего статуса.
Словом, несмотря на все препятствия Россия и НАТО через несколько дней сделают решающий шаг на пути сближения, что, по словам итальянского премьера Сильвио Берлускони, уже меняет всю панораму будущего. И это в принципе совсем неплохо. Ведь чем меньше на свете острых разногласий, тем больше без опаски можно взглянуть на это самое будущее!
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год