НУРАНИ
Объявленное во время переговоров в Ки Уэсте решение информировать Иран об армяно-азербайджанском диалоге, по мнению большинства наблюдателей, было косвенным признанием той роли, которую Иран играет в сложившейся на Южном Кавказе “расстановке сил”.
В полной мере это касается Азербайджана. В отличие от Армении для нашей страны Иран ведущим коммерческим партнером не является. Однако самая протяженная внешняя граница Азербайджана, вовлеченность Ирана в спор о статусе Каспия, транзит через иранскую территорию в Нахчыван, электроснабжение того же Нахчывана – это далеко не полный список сфер, ввиду которых события, происходящие в Иране, не могут восприниматься в Азербайджане только как “внутренние дела иностранного государства”.
Внутриполитическая обстановка в Иране – в центре внимания мировой общественности уже в течение нескольких лет. Победа на президентских, а затем и парламентских выборах представителей лагеря “умеренных”, или “реформаторов”, лидером которых считается нынешний президент Ирана Мохаммед Хатами, породила надежды на скорые перемены в Иране и нормализацию его отношений с окружающим миром.
Но если в официальной политике США по отношению к Ирану перемен не произошло, и дело ограничилось только разрешением экспорта в США осетровой икры, фисташек и ковров, то другие страны, в том числе и американские союзники, уже, похоже, не воспринимают Иран как “страну-изгой”. Подписанный между Ираном и Саудовской Аравией, ведущим союзником США в регионе Персидского залива, пакт о безопасности, о чем газете “Эхо” сообщили в пресс-службе Посольства ИРИ в Азербайджане, уже называют “историческим документом”.
На первый взгляд, документ, подписанный министрами внутренних дел Ирана и Саудовской Аравии, регламентирует весьма прозаичные сферы сотрудничества: совместная борьба с организованной преступностью, подделкой документов и т.д. Тем не менее это – долгожданный “дипломатический прорыв” в отношениях двух стран, занимающих лидирующее положение на Ближнем и Среднем Востоке вообще и в регионе Персидского залива в частности.
Представители официального Тегерана подчеркивают, что всегда стремятся к установлению добрых отношений с соседними странами. Между тем вряд ли подписание подобного документа стало бы возможным без последних внутриполитических перемен в Иране. Вопрос, однако, в том, что внутриполитическая расстановка сил в Иране может измениться в любой момент. Следующие президентские выборы здесь предстоят в июне.
Исход их далеко не предрешен, а накал политической борьбы в Иране уже бьет все прежние рекорды. Справедливости ради следует указать, что внутриполитическая напряженность в Иране существует уже несколько лет. Накануне прихода к власти Хатами Иран потрясла серия убийств местных диссидентов. Волнения прокатились и по Южному Азербайджану.
Потом последовали волнения студентов в Тегеране, жестоко подавленные властями и показавшие, что вызывающие бешеное сопротивление “муллократии” реформы Хатами иранские студенты считают “половинчатыми” и “непоследовательными” и требуют более внятных и ощутимых преобразований. Иранская “муллократия” увидела в реформах Хатами реальную угрозу собственной власти.
Вскоре после избрания Хатами на пост президента в Иране сложилось новое распределение влияний: “реформаторы” имели весьма прочные позиции в прессе, в среде научной общественности и располагали относительными симпатиями за рубежом. “Муллократия” контролирует идеологические структуры и судебные органы, которые, не задумываясь, использует в политической борьбе.
В Иране продолжаются протесты в связи с очередной волной арестов диссидентов. Руководитель фракции “2 февраля” иранского парламента ходжатульислам Мохташемипур на пресс-конференции в Тегеране потребовал наказания судебных органов страны за аресты в течение последних недель либерально настроенных политических деятелей. По его мнению, противоправные действия судов дискредитируют ислам и иранское государство на международной арене, и лица, совершившие указанные действия, подчеркнул Мохташемипур, должны ответить за это. Реакции на выступление Мохташемипура пока что не последовало.
Однако член влиятельной в Иране организации – Меджлиса знатоков ислама, аятолла Мусеви Тебризи также осудил аресты политических деятелей, назвав их нарушением как норм шариата, так и конституции страны. Несмотря на нарастающую критику со стороны “муллократии”, больше половины членов парламента Ирана призвали президента страны Мохаммеда Хатами принять участие в предстоящих в июне очередных выборах главы государства.
Воззвание подписали все 218 депутатов фракции “2 февраля”, считающихся последователями демократических реформ в иранском обществе. Что же касается “муллократов”, то их, судя по всему, будет представлять бывший министр труда и общественных работ Ахмед Таваккули. В настоящее время он является членом ученого совета Университета Шехид Бехиште Тегерана. Безусловно, усталость общества от жесткого исламского режима, изоляции и т.д. дают о себе знать.
Нет сомнений и в том, что радикальная риторика исламской революции в значительной степени исчерпала свой ресурс. Однако очевидно, что на нынешних парламентских выборах “реформаторам” придется столкнуться с еще более отчаянным сопротивлением. К тому же после закрытия в Иране либеральных изданий (счет их, по данным ИРНА, идет на десятки), возможности “умеренных” и “реформаторов” влиять на общественное мнение через прессу тоже ограничены. В такой ситуации трудно исключать и попытки фальсификации выборов, отстранения от участия в них кандидатов “реформаторского” блока и т.д.
Это, формально внутреннее дело иностранного государства, самым непосредственным образом затрагивает интересы Азербайджана. Красноречив перенос на осень Прикаспийского саммита – очевидно, что в Иране ждут стабилизации политической ситуации после выборов. И не исключают, что в политике могут произойти определенные изменения. Понятно, что накануне выборов “реформаторы” стараются избегать тех решений, которые от Ирана потребуют уступок, компромиссов и т.д., что в полной мере относится и к переговорам по Каспию.
Кроме того, накануне выборов “реформаторы” постараются заручиться поддержкой своих возможных избирателей. А тут не последнюю роль может сыграть армянская община Ирана. Она не столь многочисленна, как, скажем, в США и Франции, к тому же в Иране нет отлаженного института лоббинга, однако роль армянской общины Ирана как “моста” между христианским и мусульманским миром, возможности выхода через нее на зарубежные армянские организации и, наконец, “витрины”, демонстрирующей тот самый “диалог цивилизаций” в действии, незаменима.
Не исключено, что последние шаги Ирана, вызвавшие в Азербайджане справедливое возмущение, в частности решение о совместном с Арменией строительстве ГЭС на оккупированных азербайджанских землях, могут иметь и “предвыборную” риторику. Победа “реформаторов” на предстоящих выборах “армянского уклона” в иранской политике не снизит. Более того, как указывают многие живущие в Баку южноазербайджанские политики, среди “реформаторов” значительную часть составляют представители националистических организаций, которые ввиду понятных причин не испытывают особо теплых чувств к Азербайджану, и тут уже неважно, Южному или Северному, что опять-таки толкает их в объятия Армении.
Не меньшими проблемами для Азербайджана обернется победа “муллократов”, исключать которую сегодня вряд ли возможно. Ужесточение позиции Ирана на переговорах по статусу Каспия, где интересы Вашингтона и Тегерана сталкиваются непосредственно, будет тут самой незначительной корректировкой ситуации.
Придя к власти после “реформаторов”, “муллократы” будут вынуждены взвинчивать антиамериканскую истерию. В орбиту ее, без сомнения, попадет и излишне тесно сотрудничающий с США и Израилем светский Азербайджан. То есть обострение азербайджано-иранских отношений, увы, предрешено вне зависимости от того, кто будет брать верх на выборах. Наконец, в нынешней ситуации не исключена масштабная дестабилизация обстановки в Иране и даже начало в этой стране полноценной гражданской войны.
Уже сегодня “внутриполитическая борьба” в Иране идет с применением “террористических методов”: взрывов в редакциях реформаторских изданий, арестов и т.д. То есть политическая борьба де-факто уже стала силовой. А это заставляет нас быть готовыми и к потоку беженцев, и к активизации политической деятельности иранских эмигрантских организаций в Азербайджане, и многому другому.
Очевидно, что Азербайджан вряд ли в состоянии кардинальным образом повлиять на расстановку сил в Иране. Однако у нас еще есть время подготовиться к возможному развитию событий. Возможно, и ценой уменьшения роли Ирана во внешнеэкономических связях Азербайджана.
Из архивов газеты ЭХО, 2001 год