Наир АЛИЕВ
На этой неделе прозвучало множество оценок беспорядкам в центре Баку, случившимся 23 марта. На страницах газет, в том числе и нашей, многие назвали это массовой акцией, некоторые – митингом, кто-то – хулиганской выходкой и провокацией. Мнений действительно много, и с большинством из них я, честно говоря, не согласен.
Азербайджанское общество продолжает стремительно разделяться на богатых и бедных, мусаватистов и “фронтовиков”, водителей и пешеходов, красивых и посредственных, владельцев квартир и домов и бездомных. Перечислять можно до бесконечности. Но есть еще одно сравнение, появившееся давно и уже вроде бы никого не удивляющее: полицейские и митингующие.
В нормальной, повседневной жизни сотрудник полиции, одетый в спортивный костюм, может быть, даже подаст оброненную завтрашним демонстрантом в магазине сумку. Может и сигаретой угостить (в принципе). Да и, находясь, скажем, в оцеплении за 2 – 3 часа до митинга, в состоянии достаточно вежливо ответить на вопрос: “Как пройти на площадь Физули?” Приближение времени стычки людей в форме меняет, так же, как и людей в гражданском, чувствующих себя последователями и соратниками, например, Расул бея или Исы бея, или даже Аяз муаллима.
Нормальные в нормальной жизни, эти люди начинают ненавидеть друг друга. За то, что придется сейчас с кличем (“хлеб, “отставка”, “Расул бей”, “бесплатный проезд” или что-нибудь другое – не важно) идти под удары щитов и дубинок. За то, что сейчас надо защищать какой-нибудь переулок, рискуя получить камнем по голове или кулаком по лицу. За то, что, теряя человеческое достоинство, необходимо (“по приказу” или “зову долга”) нанести как можно больший ущерб соседу, бывшему, нынешнему или будущему родственнику.
Те, кто бывали на митингах (желательно несанкционированных), знают, как это бывает. Когда окровавленный полицейский с текущей по лицу кровью, поднимаясь с земли после удара камнем, с ревом бросается на митингующих. Его не интересует, что сейчас от удара его дубинки получит сотрясение мозга не человек, который бросал камень. Когда под градом ударов полицейских дубинок (болезненная вещь, поверьте) сторонники какого-нибудь лидера голыми руками прикрывают своего кумира.
А потом еще и сминают полицейское оцепление, получая, конечно же, “вторую порцию” от новых блюстителей правопорядка. После первой акции люди, понявшие, что такое ненависть в этой, неестественной для нормальной жизни форме, все глубже воспринимают и новую (вначале) психологию. “По приказу” можно ломать головы и руки тем, другим, от которых к тому же исходит реальная опасность. Или наоборот – “при призыву долга” бросаться на врагов с голыми руками или камнем, рискуя проломить себе череп или доставить эту радость другому.
Чем больше противостояние, тем сильнее злость: в прошлый раз меня сильно ударили, а я почти ни до кого не дотронулся. Значит, сейчас время отмщенья. А кто станет жертвой мести – не важно: “Мы же по разные стороны баррикад”. Впрочем, слово “баррикады” не каждый поймет. Нет времени узнавать, что это такое (долг зовет, приказ обязывает). Правда, есть и те, кто слово “баррикады” знает. Но они не очень часто оказываются в роли избиваемых или избивающих.
Они знают о взаимной ненависти людей в форме и тех, кто хочет воспрепятствовать их “приказу” по “призыву долга”. Они посидят в офисах, постоят за спинами “выполняющих приказ” или в крайнем случае их прикроют люди, выполняющие долг. Все это было не раз. И повторится многократно. Воспитание ненавистью продолжается. Жертвы с обеих сторон. Получающие с этого выгоду – тоже есть, причем по разные стороны баррикад. Точнее, над баррикадами. Лозунг: “Ребята, давайте жить дружно” не актуален. Но это и понятно, этот девиз из детского мультика…
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год