Н.АЛИЕВ
Ровно семь лет назад, 14 марта 1995 года, начались так называемые “мартовские события”, кровавая развязка которых наступила через три дня – 17 марта. В тот день в Баку развернулся бой – в друг друга стреляли граждане Азербайджана. Мы начинаем серию статей, посвященных марту 1995 года. Своими воспоминаниями делятся люди, находившиеся по разные стороны баррикад. Сегодня о тех событиях вспоминает брат лидера ОПОН Ровшана Джавадова, бывший прокурор Хатаинского района Баку Махир ДЖАВАДОВ.
* * *
15 марта 1995 года появляется приказ окружить дом у здания кинотеатра “Дружба”, в котором жил Ровшан со своей семьей. Но там запереть Ровшана не удается – он со своей охраной ушел на базу ОПОН в поселке “8-й км”. Однако вместо того, чтобы перейти к ответным силовым действиям, Ровшан ошибочно продолжает бороться за возобновление переговоров.
Что же касается наших с Ровшаном личных ощущений во время мартовских событий 1995 года, могу точно сказать: мы и тогда были уверены в себе, в правоте своих позиций, а потому и сумели перебороть в себе чувство страха, которое знакомо всем нормальным людям. 16 марта 1995 года мой дом в “Черном городе” окружили 425 вооруженных людей с бронетехникой. А со мной в то время было всего 20 солдат ОПОН. Ровшан в это время находился на базе ОПОН в поселке “8-й км”. С ним была примерно тысяча хорошо вооруженных солдат ОПОН. Расстояние между нами было около 10-15 км. Телефоны наши были заранее отключены, но вдруг они заработали и у нас, и у Ровшана в ОПОН.
Я воспользовался этим и позвонил Ровшану в ОПОН. Стал просить подмогу – 30-40 человек, чтобы с ними пойти в президентский дворец и арестовать Г.Алиева. Я предложил Ровшану арестовать Алиева и привезти его на базу ОПОН. Мы могли собрать там журналистов и в их присутствии доказать, что именно Алиев пытается совершить государственный переворот.
Однако Ровшан не согласился с моим планом и приказал идти к нему на базу. Пока я находился в окружении у своего дома, ко мне прислали парламентера с требованием сдаться. Я ему сказал: “Передай тем, кто тебя послал, что мы никогда не сдадимся, мы можем только погибнуть”. Парламентер задумчиво спросил: “А если вы умрете, Махир муаллим, что вы этим докажете?” Я ему ответил: “Докажем, что в Азербайджане не все такие, как вы, есть и такие, как мы”. Тогда парламентер, подумав, в ответ медленно произнес: “Правильно”…
* * *
Когда я 16 марта 1995 года прибыл со своими людьми в расположение базы ОПОН, то туда почти сразу же привезли (как я понял из турецкого посольства в Баку) спутниковый телефон с большой антенной. Учитывая, что в то время улицы города патрулировались, такое громоздкое оборудование невозможно было доставить скрытно. Я сделал вывод, что этот спутниковый телефон привезли на базу ОПОН только с разрешения самого Г.Алиева и он был в этом заинтересован. Задача при этом у них была такая: с помощью этого спутникового телефона С.Демирель (в то время президент Турции. – Ред.) через своего посла в Баку вступает в переговоры с Ровшаном и таким образом не дает мне склонить его к применению в целях самозащиты силы против Г.Алиева.
И действительно, с Ровшаном по этому телефону говорил только посол Турции в Азербайджане Алтан Караманоглу от имени президента Турции Демиреля. По паузам, которые А.Караманоглу делал в разговоре с Ровшаном, было понятно, что он при этом пользуется двумя телефонами – передает Демирелю слова Ровшана. Он говорил Ровшану, что тот должен пойти на переговоры с Алиевым и не должен слушать меня. А.Караманоглу передал Ровшану слова С.Демиреля, что якобы он выступает гарантом честности и безопасности переговоров между Ровшаном Джавадовым и Г.Алиевым.
Когда я увидел, что Ровшан склонен принять их предложение, то заявил ему, что это совместная провокация Г.Алиева и С.Демиреля, они таким образом собираются нас убить, как в свое время в сговоре между собой убили бывшего президента Турции Тургута Озала. Ровшан не послушался меня, он последовал совету С.Демиреля и послал к Г.Алиеву командира ОПОН Низами Шахмурадова со следующим своим решением: он завтра к 10 часам утра соберет журналистов на базу ОПОН и в их присутствии прикажет своим подчиненным сложить оружие, а потом пусть создадут следственную группу, чтобы началось расследование этих событий. Я выразил Ровшану несогласие с его планом, но, к моему великому сожалению, он мои возражения не принял. Мне ничего не оставалось, как вместе с ним ждать возвращения Н.Шахмурадова.
Ждали мы очень долго. Он вернулся примерно в два часа ночи 17 марта 1995 года и сказал, что Алиев согласился с предложением Ровшана. Я еще раз попытался отговорить Ровшана от его плана, но увидев, что он непреклонен, пошел к опоновцам и предложил им подчиниться мне, не сдаваться, рассредоточиться и защищать себя. Я сказал: “Если вы сдадитесь на милость Г.Алиева, то вы все покроете себя позором. Некоторых из вас он убьет сразу же после того, как вы сложите оружие, а большинство из вас он потом арестует и заразит болезнями в тюрьмах, где вы и будете медленно умирать”.
***
Слова Махира Джавадова подтверждает и интервью, которое бывший прокурор Хатаинского района дал нашему корреспонденту в ночь с 16 на 17 марта 1995 года на базе ОПОН. Вот выдержки из этого интервью:
– …Мы будем защищаться… Вы знаете, почему-то у нас считается, что должностное лицо может беспредельничать, нарушать закон. А если гражданин в рамках закона и в состоянии крайней необходимости защищает себя, то это считается ненормальным. Почему так? Есть Международная декларация прав человека, в которой сказано, что если попираются права человека, то он имеет право взять в руки оружие и встать на собственную защиту. Вот в рамках закона мы будем защищать себя… … Мы будем вести переговоры любыми силами. Весь вопрос в том, что президент хочет нас физически уничтожить… Сегодня они ворвались ко мне домой, расстреляли все стекла, сломали двери. А я лежал дома, отдыхал. Мы стали защищаться, и они отступили. Потом я ушел оттуда, так как понял, что могут быть разрушения – уже были сожжены наши машины. Неплохо было бы, чтобы это все засняли и показали народу – кто есть кто.
– Говорят, вы сегодня попали на окруженную базу ОПОН во главе 25 человек. Как вам удалось это сделать?
– Никто не посмел нас остановить. Да и кроме того, мы увидели много людей, которые нас знают и являются товарищами по оружию…
– На какие уступки вы готовы пойти?
– Уступок не будет!..
***
Все так и произошло. Опоновцы не приняли мое предложение и заявили, что их командир Ровшан и они будут подчиняться только ему. Ровшан, узнав о моем обращении к бойцам, предложил мне покинуть расположение базы, так как, по его мнению, я своими призывами к сопротивлению мешаю ему мирно урегулировать конфликт. Разговор между нами шел спокойный, как и положено говорить таким людям, как мы, в боевых условиях.
В этот момент мне стало ясно, что если в результате моих боевых инициатив мы победим, то я в любом случае буду признан виновником кровопролития. И когда после нашей победы мы будем хоронить убитых с обеих сторон, а, как известно, без них не обходится ни одна победа, то Ровшан первым скажет: “Если бы не ты, они не погибли бы”. И тогда мне придется застрелиться на их похоронах.
Но, к моему сожалению, я не мог тогда предположить самого главного – смерть Ровшана. Но тогда слово было за Ровшаном. Рядом с ним находились подчинявшиеся только ему, тысяча хорошо вооруженных солдат, готовых выполнить любой его приказ. Поэтому-то я вынужден был уступить требованию Ровшана и ушел. С детства я как старший в трудных ситуациях всегда был рядом с Ровшаном. Он всегда хотел видеть меня рядом с собой, звал меня к себе на помощь. В том, что Ровшан дожил до 43 лет, есть и моя заслуга как старшего брата. Этот факт могут подтвердить все, знающие нас близко. Однако, к сожалению, Ровшан не пожелал, чтобы я был рядом с ним до конца, он посчитал, что может справиться и без своего старшего брата.
В тот момент мы с Ровшаном традиционно очень сухо распрощались друг с другом, и я теперь очень сожалею об этом. Мы даже не сочли нужным обняться. Мы так тогда расстались, как будто должны были обязательно встретиться на следующий день. Я знал, что если положение станет безвыходным, Ровшан предпочтет смерть. Он с юности жил, повторяя слова: “Совершенствовать себя в ожидании любого исхода – вот путь формирования нашей судьбы”. Эти слова собственноручно записаны Ровшаном в его блокноте. Однако в тот момент печати смерти на лице Ровшана, я, к своему великому сожалению, разглядеть не смог.
Иначе тогда я не покинул бы его, даже если бы он попытался прогнать меня силой. Со мной ушли с базы ОПОН только 20 человек, подчинявшихся мне. Это была для нас явная смерть, так как мы должны были пройти через боевые порядки многочисленных войск Г.Алиева. Но мы сделали это. После я приказал своим людям разойтись по домам. Так как понимал, что как вооруженная группа мы обязательно привлечем внимание. Написав воспоминания, я как бы заново пережил эти события, пообщался с Ровшаном и с другими погибшими нашими товарищами, словно они живые… В ту же ночь начался штурм.
P.S. В следующих номерах мы предложим вниманию читателей воспоминания тех, кто стоял по другую сторону баррикад. Это – неопубликованная глава книги бывшего заместителя генерального прокурора Азербайджана Исы Наджафова, в которой содержатся сенсационные данные, касающиеся расследования по мартовским событиям 1995 года.
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год