Р.ОРУДЖЕВ
Министр нефтяной промышленности Ирана Бижан Намдар-Зангани заявил, что Иран вскоре начнет разведывательное бурение на нефть в секторе акватории Каспийского моря, который он считает своим. По словам министра, работы начнутся вскоре после иранского Нового года (Новруз) в конце марта. Как сообщает ВВС, Зангани сказал также, что Иран не позволит никакой другой стране вести нефтеразведку в секторе размером в 20 процентов акватории, на который Иран выдвигает свои претензии.
Напомним, что Иран и Туркменистан выступают за раздел акватории на пять равных по площади секторов, а Россия, Азербайджан и Казахстан настаивают на демаркации национальных секторов пропорционально длине береговой линии каждой из пяти стран. Очевидно, что иранский министр имеет в виду наше месторождение “Араз”-“Алов”-“Шарг”. И именно с этого участка Каспия, принадлежащего Азербайджану по праву признаваемости в мире границ всех бывших республик СССР, в июле прошлого года военные корабли соседей выдворили нефтеразведывательные суда Азербайджана.
Между тем известно, что во время алматинской встречи глав СНГ Сапармурат Ниязов предложил лидерам пяти прикаспийских государств – России, Азербайджана, Ирана, Казахстана и Туркменистана – встретиться 23-24 апреля.
Дата саммита, от которого зависит определение правового статуса Каспийского моря, переносилась уже неоднократно. Что конечно же, вселяет определенные сомнения в том, что он непременно состоится на этот раз. Заместитель министра иностранных дел, спецпредставитель президента РФ по Каспию Виктор Калюжный заявил вчера в интервью “Известиям”, что “спокойствие на Каспии относительное”.
Но “отсутствие правовой основы не останавливает движение жизни – государства продолжают осваивать, изучать Каспий”. “Так появляются спорные точки, которые создают угрозу стабильности, – говорит В.Калюжный. – То, что произошел первый инцидент (июль 2001 г.), подтверждает такую возможность. Зангани сказал не только о том, что Иран начинает работу на Каспии (это как раз нормально), но и о том, что не намерен допускать кого-либо для работ в своей части моря. На сегодняшний день на Каспии нет “своих” или “чужих” частей, потому что нет статуса. Поэтому подобные заявления могут восприниматься только как раздражители. Главная задача – предотвратить использование силовых методов. Когда вмешиваются военные силы, это уже инцидент, неважно, стреляли они или нет.
Наша задача – не допустить подобного развития событий. Но лучше всего влияют практические решения, важнейшее из которых – определение статуса”. Калюжный сетует на то, что “южный Каспий пока не определился”. “Сейчас нет договоренности между Азербайджаном и Ираном, Азербайджаном и Туркменистаном, Туркменистаном и Ираном. Северная часть – Россия, Казахстан, Азербайджан договорились – остается протокольное оформление принципов”. “Северян” устраивает в принципе любой вариант “южан”, главное, чтобы не был нарушен основной принцип – дно делится, а вода общая.
Причину притормаживания процесса вокруг Каспия Калюжный видит в “определенном пределе возможностей заместителей министра. Они могут действовать только в рамках общей директивы государства. Пока директива не изменится – движения не будет. Для результата и эффективности дальнейших переговоров необходима встреча глав государств”. И он полагает, что “до конца года саммит прикаспийских государств состоится”. Непонятно только, почему замминистра РФ называет “нормальным” желание Ирана начать разведывательное бурение на заведомо спорной территории. Очевидно, что российская сторона демонстрирует самоустранение от проблем разграничения на юге Каспия.
Это же следует и из заявления Калюжного о том, что “север” готов принять любое решение спора между Азербайджаном, Ираном и Туркменистаном. Тогда как известно, что наша страна, в отличие от двух других “южан”, всегда твердо придерживалась той же точки зрения, что и Россия. Политолог Расим Мусабеков не видит оснований для руководства Азербайджана беспокоиться в связи с последними обещаниями иранского министра нефтепромышленности. “Я исключаю даже то, что иранцы способны организовать на Каспии сейсморазведку.
Дело в том, что у Ирана на Каспии совершенно нет ни специализированных судов для нефтеразведки, ни платформ и судов для бурения. Напомню, что даже в свое время, 3-5 лет назад, соответствующие работы на иранском шельфе по контракту проводили азербайджанские специалисты с использованием азербайджанских же судов и техники. Поэтому в практическом смысле заявление Зангани никаких последствий иметь не будет. Я уже не говорю о том, что ни одна даже малозначительная нефтекомпания (например, малайзийская), в таких условиях не пойдет даже на формальное заключение контракта с иранской стороной, не говоря уже о том, чтобы прийти и вести какие-то работы на этом шельфе”.
“Но то, что эти заявления ухудшают впрямую и без того не блестящие азербайджано-иранские отношения, не вызывает у меня никаких сомнений, – говорит политолог. – Я хочу заметить, что такого рода провокационные заявления делаются иранской стороной в преддверии как будто бы готовящегося визита в Иран Гейдара Алиева. На этом же фоне минобороны ИРИ Шамхани едет в Армению, а в Иране раздаются заявления о готовности открыть на Каспии “второй фронт” против американских и западных интересов, если США будут нажимать на них и дальше или совершать по отношению к Ирану враждебные военные действия. Вот это, конечно, крайне неприятные составляющие заявлений иранского министра.
Но я еще раз подчеркиваю, в практическом смысле иранцы не смогут провести на Каспии даже геофизические работы, но не потому, что не осмелятся, а просто от того, что у них нет для этого никаких возможностей”.
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год