Чингиз АБДУЛЛАЕВ, писатель
Так говорили древние. Но почему-то в памяти людей осталась другая пословица “пока дышу – надеюсь”. Суть не в том, какую применять. Главное, что они верно отражают извечную тягу человечества к мечте, какую невозможно отнять ни при каких обстоятельствах.
С удовольствием прочел статью Зардушта Ализаде. Обожаю спорить с умным человеком, которого я, во-первых, уважаю, а во-вторых, ценю за его принципиальную позицию. Итак, по его мнению, все население республики можно разделить на 95% дурачков и 5% лизоблюдов-подлецов, находящихся под руководством вождя. Возможно, я бы мог согласиться с таким разделением собственного народа. Хотя очень обидно считать, что нет никакой надежды.
Однако у меня появился интересный вопрос, куда и к какой категории лиц относит себя самого мой оппонент? К “дурачкам” или к “пяти процентам”? И если он не попадает ни в одну из категорий, то куда он относит меня?
Надеюсь все-таки, что ни к “дурачкам”, хотя признаюсь, что я не воспользовался плодами наших революций, ничего не приобрел и вообще последние десять лет отказывался от собственной зарплаты в республике. Но “дурачком” себя не считаю. И в пресловутые “пять процентов” входить не хочу. Противно и стыдно. Мой уважаемый оппонент правильно пишет, что многие бизнесмены приняли правила игры и имеют соответственные крыши, без которых немыслимо их существование.
А кто не принял эти правила? Например, блестящий журналист, сделавший себе не только имя, но и по существу создавший и воссоздавший две самые популярные газеты в Азербайджане – Рауф Талышинский, благодаря которому мы имеем возможность вести данную дискуссию. Его наверняка нужно выделить в какой-то особый подвиг? Или мой оппонент со мной не согласен?
Куда отнести людей, успевших сделать себе имя в искусстве, вопреки официозу? Куда отнести молодых людей, которые работают в зарубежных компаниях? Им там крыша не нужна, “крышей” являются их ум, умение работать, знание иностранных языков. Куда отнести сотрудников крупнейших компаний, имеющих свои филиалы и банки в Азербайджане? Молодых ребят, работающих в банках, посольствах, представительствах международных организаций? Или они все входят в эти “пять процентов”? Не хочу и не могу поверить.
Зардушт бей даже не заметил, как, опровергая мои постулаты, фактически их подтвердил. А случай с Махмудом Мамедовым, который выставился в Шамахе, лишь подтверждает мои выводы. Как только у собственника появляется финансовая независимость, он пытается обрести и политическую самостоятельность. В недрах феодального общества нарождается новый класс буржуазии. Так было всегда. И так будет. А бизнесмена убрали за его дружбу с опальным политиком, о чем моему оппоненту хорошо известно. Куда отнести Рашада Рзакулиева, который пытается найти выход? И других молодых людей, которые появляются в Азербайджане вопреки всем препонам.
И, наконец, самое главное. Я все-таки продолжаю верить в свободу выбора. У нас по-прежнему есть два пути, которые мы вольны выбирать. Либо махнуть на все рукой и готовиться к отъезду, полагая, что здесь никогда не будет хорошо, а известные “пять процентов” все равно сохраняют контроль над ситуацией при любом развитии событий. Либо остаться и попытаться что-то сделать. Легче всего махнуть рукой и превратиться в циника. Люди в большинстве своем трусливы, непостоянны, мнительны, они уже никому не доверяют. Но все большее и большее число людей еще тайком, еще опасаясь быть услышанными, соглашаются, что так дальше жить нельзя.
Я вынужденный оптимист, Зардушт бей. Мне так не хочется отсюда уезжать. Я люблю свою страну, люблю город, в котором родился, люблю людей, которые меня окружают, люблю дело, которым занимаюсь. Мне легче других махнуть рукой и уехать. Вот уже десять лет в стране не выходят мои книги, я не получаю гонораров, и лишь третирование моих коллег, доказывающих повсюду, какую дребедень пишет якобы известный Абдуллаев и какой серьезной литературой они занимаются. Никогда не жаловался и не собираюсь этого делать впредь. Мне очень трудно выносить хамство чиновников, равнодушие политиков, отсутствие должной среды для самоуважения. Но это моя земля. И мой народ. Другого у меня нет.
Я хочу остаться оптимистом. Я хочу поверить, что мы сможем вернуть наши земли, восстановить утраченное доверие, стать нормальной европейской цивилизованной страной. Я хочу в это верить. Ибо сказал классик: “надежда – самая великая и самая трудная победа из всех, какие человек способен одержать над своей душой”. Поэтому мне не забавно, а больно. Очень больно.
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год