Инглаб АХМЕДОВ, директор Института экономического анализа
Малый бизнес в Азербайджане преимущественно теневой. В то время, когда весь цивилизованный мир пытается вывести из тени остатки неучтенного бизнеса, мы, напротив, его еще больше туда загоняем.
Былой ажиотаж вокруг поддержки малого бизнеса, провозглашавшейся на высшем государственном уровне, теперь уже изрядно подзабыт. А между тем проблемы малого бизнеса за это время окончательно превратились в общенациональные. Отдельные попытки правительства наподобие разработки программы микрокредитов и освобождения сельхозпроизводителей от налогов сдвинуть проблему с мертвой точки уже не способны. Оставшиеся же немногочисленные малые предприятия функционируют не благодаря политике государства, а скорее вопреки ей.
Малый бизнес в стране сегодня – это чужеродное тело в больном организме экономики. И самое опасное заключается в том, что чем дальше мы продвигаемся от начала пути рыночных преобразований, тем плачевнее выглядит в нашей стране судьба малого бизнеса. Слишком много препятствий. И некоторые носят фундаментальный характер.
По большому счету, малый бизнес – это экономическая форма самовыражения свободных личностей. Во всем мире тот, кто не чувствует за собой таланта менеджера или артиста и при этом хочет быть независимым, идет в малый бизнес. Здесь никто тобой не командует, устанавливай себе режим и порядок работы. Единственное ограничение – не противоречь законодательству. В малом бизнесе, как правило, нет сверхбольших доходов. Но зато ограничения свободы минимальны.
Основу этой свободы, разумеется, составляет собственность. Наш человек – в высшей степени собственник. В этом отношении у нас все в порядке. Но беда в том, что он еще не научился быть свободным. Он по-прежнему отдает предпочтение государственной должности, которая в наших условиях имеет не только огромные ограничения, но и иной раз не страхует работника от унижения со стороны начальников. Тем не менее все это терпят ради власти (пусть мнимой) и возможности разбогатеть, которая, прямо скажем, в последнее время становится все меньше и меньше.
Свободная личность, как известно, в одночасье не формируется. Мы все вышли из советской шинели, и опасения за судьбу частной собственности, особенно у людей старшего поколения, понять можно. В этих условиях главная задача государства – ежедневно демонстрировать обществу, что оно всячески поддерживает бизнес, особенно малый, поскольку его некому защитить, кроме самого государства. Этого нет. Но даже и это – полбеды.
У нас сложилось какое-то странное враждебное отношение к этим несчастным людям, которые в, прямо скажем, невыносимых условиях продолжают работать и умудряются не обанкротиться. Государство, вольно или невольно, буквально унижает предпринимателей. Как, например, иначе объяснить то, что к тарифной сетке использования и оплаты электроэнергии, ранее состоявшей из двух категорий (население и организации), с прошлого года добавилась третья – коммерческий сектор, который, в отличие от промышленности (она входит в “остальное” вместе с бюджетными организациями), платит почти в два раза больше (250 манатов за 1 кВт/ч плюс НДС)?
Тот же принцип действует в отношении государственной арендной платы и других многочисленных платежей. И дело здесь даже не в том, что бизнесменам приходится больше платить, хотя и это сегодня болезненно. Важно то, что мелкий бизнесмен лишается иммунитета перед лицом многочисленных контролеров.
Никогда не обращали внимания на то, как ведет себя в частной компании обыкновенный пожарный инспектор? Как барин. Теперь представьте его в кабинете директора какого-то, даже неработающего (работающих почти не осталось) госпредприятия…
Каким должен быть подход государства совсем недавно продемонстрировал президент России Путин, который в конце 2001 года собрал в Кремле высших чинов правительства и поставил перед ними задачу: кардинально изменить отношение к малому бизнесу. О многом говорит его фраза: “Чиновники доят, но не кормят малый бизнес”. Кстати, в той же России почему-то среди преуспевающих бизнесменов наши сограждане – весьма значительная часть.
Сколько у нас было сказано о волоките и административном нажиме на малый бизнес. А воз и ныне там. На самом деле нужно немного – узаконить порядок, согласно которому малому бизнесу “зеленый свет” дается в одном госоргане. Нужно отделить проблему “рождения” (регистрации) малого бизнеса от проблем дальнейшего его функционирования. Это ведь – чисто технический акт, до прибыли еще далеко. Чиновников, однако, это интересует меньше всего. Можно себе представить положение потенциального предпринимателя, который и в будущую прибыль верит с трудом. А с него требуют сейчас, немедленно…
Теперь – налоги. Принято считать, что у нас они неимоверно высокие и душат предпринимателей. На самом деле налоговый прессинг гораздо слабее административного. Другое дело, что после всех поборов предпринимателям ничего не остается, кроме как отыгрываться на налогах.
Нет в мире такой страны, где бизнесмены были бы довольны налоговым законодательством. Налоги всегда неудобны и всегда некстати. Они бывают плохими или очень плохими. Хорошими они никогда не бывают. Но если при плохих и даже очень плохих можно как-то спланировать бизнес, то при налогах, постоянно меняющихся, причем в разные стороны, – никогда. Мы же по части изменения налогового законодательства просто рекордсмены. Причем изменения чаще всего носят фундаментальный характер.
Один пример. В прошлом году система упрощенного налогообложения выдавалась за грандиозный успех. В этом она, по существу, выхолощена. Теперь, чтобы совсем не оскандалиться, оставили в орбите этой системы тех, чей месячный оборот не превышает 10 млн. манатов (чуть более 2 тыс. долларов). Иначе как издевательством над малым бизнесом, это назвать трудно.
А между тем перспективы развития азербайджанской экономики напрямую связаны именно с малым бизнесом. Не нефть и не газ выведут нас в цивилизованный мир, а развитый малый бизнес, который в условиях добросовестной конкуренции может обеспечить стране хотя бы ослабление зависимости от нефти.
Теперь уже ясно, что даже инвестиции в крупные объекты все равно не решат проблему занятости. Не в состоянии новые предприятия в условиях сверхавтоматизации производственных процессов “освоить” такое количество работников, как это было в недалеком прошлом. Доказательство – недавно введенный в эксплуатацию ЭП-300 в Сумгайыте, на котором теперь заняты около 100 работников.
Для сравнения: в 80-е годы в химическом комплексе Сумгайыта работало более 10 тыс. человек. Куда могли бы пойти оставшиеся 9900 человек? В малый бизнес, который вот-вот скончается.
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год