А.МЮЗАРТГЫЗЫ
Первым испытанием на пути к реализации операции “П” (покорение Москвы балетной труппой нашего театра) было испытание холодом. Не самого гостеприимного -13, молодежь не испугалась, а скорее обрадовалась снегу. Однако порезвиться со всем белым и пушистым, молодежи не дали. До Большого театра нужно было добраться не просто в живом, но и в здоровом состоянии…
Поверить в азербайджанский балет Министерству культуры России, имея под рукой лишь договор о культурном сотрудничестве между нашими странами, было, мягко говоря, сложно. Ведь речь шла о Большом театре. Поэтому в ход пошли личные связи, знакомства и огромный авторитет, коими не обделены ни наш министр культуры Полад Бюль-Бюльоглу, ни директор нашего театра Акиф Меликов. Проект показа в Москве музыкальных гравюр “Дон Кихот” и балета “Лейли и Меджнун” Кара Караева имел коммерческий характер, автоматически превращаясь в госэкзамен для танцоров, для администрации театра, для руководства министерства. Однако суровый экзаменатор смачно вывел в этой зачетной книжке заветное “отл.”, одновременно нелогично заметив: “Приходите еще”…
Пока артисты балета на собственных носках испытывали величие (скорее масштабы) сцены Большого, представители азербайджанской делегации в лице П.Бюль-Бюльоглу, А.Меликова и советника министра Алхаза Алиева отправились на встречу с министром культуры РФ Михаилом Швыдким. “Ой, как похож на Полада Бюльбюлевича”, – воскликнула вахтерша министерства, взглянув на заходящего министра. После подобных замечаний корреспонденту “Эхо” пришлось провести сеанс ликбеза, выразившийся в “это как-бы он и есть”, по окончании которого, вахтерша назубок выдала целый список восхищенных междометий, закончившихся по-детски чистым “Мы та-а-к его любим”. Именно с этого и началось восхождение по лестницам здания московского министерства к дверям кабинета Швыдкого…
Встреча министров, сопровождающаяся дружескими поцелуями и объятиями, произошла еще в коридоре. Нужно отметить, что встреча не страдала от запаха остропахнущего соуса официоза – все было просто и непринужденно, даже чай с шоколадными конфетами. Нельзя сказать, что балет стал единственной темой беседы двух министров, которые, как оказалось, не просто коллеги, но и друзья. “У вас тут очень интересный проект на телевидении”, – заметил П.Бюль-Бюльоглу, на что М.Швыдкой не без удовольствия ответил: “А-а, ты о моей передаче. Да, действительно, у меня там курточка хорошая, из хорошего магазина. (Смеется)”.”Вообще нужно частично перенять это”, – начал было Полад муаллим, “Ну это как ты иногда поешь, так и я иногда беседую в эфире с друзьями и врагами”, – ответил ему М.Швыдкой.
Когда речь зашла о балете, министры не позабыли выразить большую радость и гордость: один – на тему того, что наши артисты танцуют на сцене БОЛЬШОГО ТЕАТРА, другой – на тему того, что НАШИ (!) артисты танцуют на сцене Большого. Так что нам есть чем гордиться, если министр культуры РФ может позволить себе выражать подобное отношение.
“Кстати, почему у вас такая молодая труппа?” – удивленно вопросил М.Швыдкой. Конечно, раскрывать местные секреты никто не собирался, посему ответ лишь в общей форме отражал причины отсутствия возрастного ценза, а вернее присутствия профессионализма в раннем балетном возрасте у нашей труппы.
“Мы сейчас вполне серьезно хотим выстроить схему развития культурных отношений между азербайджанской и российской стороной, по которой не только наши артисты приезжали бы к вам, но и ваши к нам. Вот сейчас посмотрим, как разойдутся билеты. И если будет хороший спрос, то… И я думаю, можно было бы привозить и азербайджанскую эстраду. Сейчас я не говорю о том, что русские интересуются азербайджанской культурой, но так ведь здесь живет 1 миллион азербайджанцев.
И с этим нужно считаться. И думаю, хорошо было бы привозить новых ребят. На тебя, например, и так пойдут, здесь и реклама не нужна. Мы вообще сейчас стараемся развивать новые имена, никому неизвестные”, – заявил М.Швыдкой. “Да, у вас здесь и выставка чья-то”, – заметил наш министр. “Ой, да. Этот ужас мы в среду снимаем. Что делать, такое уж оно это современное искусство, но развивать нужно”, – прокомментировал бредовое творчество Владимира Еленицкого М.Швыдкой…
Теперь понятно, почему этот театр назван Большим. Однако театр отличался не только величественной красотой, но и пугающей сценой, ведь она в несколько раз больше сцены нашего театра. Так что не сладко пришлось азербайджанским танцорам, не привыкшим ни к таким размерам, ни к такому количеству зрительских глаз. Ведь зал этот оказался заполнен до конца, причем национальный критерий начинался где-то в Китае, а заканчивался в Америке.
Естественно, на спектакле присутствовала вся бакинская элита, проживающая в Москве. Здесь можно было встретить и Таира Салахова, и даже Эльшада Хосе. Хотя утверждать, что почтили своим присутсвием выступление азербайджанского балета все азербайджанцы, не приходится. Не нашли времени для этого представители азербайджанского посольства в России. Причем сам посол Азербайджана Рамиз Ризаааев отличился особой занятостью: а) не смог сам явиться на спектакль, и б) ему не удалось даже прислать букет цветов…
От мощи оркестра Большого, управляемого Джаванширом Джафаровым по коже бегали мурашки. А на сцене в это время рассказывают московскому зрителю историю любви Лейли и Меджнуна наши артисты, облачившиеся в парчовые одеяния. Нужно отдать должное – ребята не растерялись и смогли показать то, что в народе зовется “высшим классом”. Как оказалось, понятия о последнем у нас с Москвой общие, о чем живо свидетельствовали аплодисменты. Оба балета имели успех, не сдерживаемый гордым Большим, и прорывающийся сквозь овации, и крики “Браво!”
“Это успех!” – воскликнула присутствующая на спектакле знаменитая балерина Надежда Павлова. В этот момент из ее единомышленников можно было бы сплотить сильную политическую партию. Одним словом, спектакль прошел более, чем успешно – Москва буквально покорена.
Из архивов газеты ЭХО, 2001 год