А.ГАДЖИЕВА, Э.САФАРОВ
На днях в Москве состоялся гала-показ победителей второго Международного конкурса высокой моды, проходившего под патронажем московской мэрии. На отборочных турах конкурса Фахрия Халафова по объективным причинам участвовать не смогла, но послала свое портфолио.
В результате азербайджанский модельер прошла в финал и была приглашена на гала-показ, организованный межрегиональной женской ассамблеей, Московским домом национальностей и культурным центром при МИД России под девизом “Сохранение культур и традиций тюркоязычных стран”. На гала-показе были представлены Азербайджан, Узбекистан, Казахстан, Туркменистан, Россия, Дагестан и Беларусь.
Фахрия ХАЛАФОВА:
– Мне было интересно участвовать в этом показе, куда съехались коллеги из разных стран. Он проходил в культурном центре МИД России, следовательно, публика в большинстве состояла из работников дипломатических миссий, акредитованных в РФ. Представитель ЮНЕСКО по координированию различных культурных программ в России, например, после показа подошел ко мне и выразил желание в дальнейшем осуществлять в Баку ряд культурных программ.
– За кулисами у певцов нередки драки, скандалы. А что происходит за кулисами у модельеров? Вы тоже выясняете отношения, типа “кто за кем будет выступать”?
– Нет-нет, все совсем по-другому. Мода – это, когда ты идешь на контакт с публикой не только ради себя, но и ради ее самой. Вот в чем разница. Чем отличается организация показа мод? Это большая коллекция, небольшое количество рук – помощников, кастинг манекенщиц и т.п. Ты должна успеть одеть одну девушку, как на подходе – следующая. Времени на подобные скандалы совершенно не остается.
В моде свои каноны, правила. Если мы ошибаемся, то в этом наша вина – мы не очень-то хотим учиться. Модельер должен получать информацию и проводить ее через свою призму, интуицию. Например, помните нашу полемику о моей летней коллекции на страницах вашей газеты? Я тогда собиралась сделать разработки на тему Гобустана. У меня уже были ткани, расписанные под гобустанские мотивы. И вы задали мне вопрос, почему я не показываю широкой публике эти разработки? Знаете, в чем дело? Я не могла найти соответствующее духу этой коллекции место для показа. Сам Гобустан, честно говоря, в голову мне не приходил. И что вы думаете? Сразу после выхода вашей статьи мне звонит директор Гобустанского музея. Оказывается, скоро у них 35-летний юбилей. Она очень заинтересовалась моей коллекцией, предложила приурочить показ к юбилею.
Суммарно дизайнерское творчество – это создание коллекции и ее показ. Значит, для этого ты должна сесть, придумать, пошить, сделать коллекцию, а потом донести ее до масс. При этом я сама – организатор своего показа, его музыкального, художественного и светового оформления. Естественно, важно суметь проявить свой характер, свое лицо. Ведь даже с хорошей коллекцией можно провалиться. Если ты на выездном показе, например, могут дрогнуть ноги от страха и ты не сделаешь все хорошо, как могла бы. Талант – это хорошо, но характер, профессиональные навыки, четкость – тоже очень важны.
– Сегодня имена часто раскручиваются деньгами, а не талантом…
– (Перебивая). Есть такое, но этот фактор не доминирует. Это временная тенденция. Что касается материальной базы, в нашей области она играет большую роль в создании коллекции. Создание коллекции – дорогое удовольствие. Модельер может быть теоретически подкованным и в виде мессажей нести в массы какую-то информацию. Но и практически тоже модельер должен работать, чтобы показать, как выглядят его идеи. Мой потенциал – это не одна-две коллекции в год, а минимум две коллекции прет-а-порте и две коллекции “от кутюр” посезонно. Но, как вы видите, я не могу это сделать. Потенциал есть, материальной базы – нет.
…У меня больше приглашений на участие в разных фестивалях, конкурсах, чем возможности выехать. Когда я начинаю считать, сколько могла бы пошить платьев на затраченные на поездку средства, все иллюзии исчезают. Пусть моя коллекция будет менее роскошна в материальном плане, но я всегда уверена в том, что содержание, вложенное в, может быть, недорогую ткань, все равно о себе даст знать.
Но есть такие показы, где нужно придерживаться канонов Высокой моды. В Париже, например, никто тебя не спросит, есть у тебя деньги или нет. Если ты хочешь проявить себя там, то, должна расшить платье не просто стеклярусом из ЦУМа, а, как минимум, камнями. Пусть два-три камешка, но от “Сваровского” должны быть. Если ты претендуешь на Высокую моду, то должна найти материальные возможности. Иначе там не удивишь никого.
– То есть, в самом Париже в моде удивляют деньгами?
– Получается, что так. Но в Париже создается носибельное искусство. Париж заставляет работать в этих канонах, когда свое портняжное искусство – а “кутюрье” в переводе с французского означает “портной” – возводишь в ранг элитарного вида искусства.
– Почему женщины больше доверяют модельерам-мужчинам? Этот фактор в мировой моде сыграл какую-то роль? И почему женщин-модельеров намного меньше?
– Я ни в коей мере не умаляю талант мужчин в этой сфере. Но моя мечта – познакомиться с итальянским дизайнером Лаурой Биаджотти. Она – потомственная аристократка, повлиявшая на развитие итальянской моды. Я пыталась наблюдать коллекции женщин-модельеров и мужчин. Они отличаются. У женщин-модельеров чувствуется какая-то приземленность в моделях. Женщина всегда знает, что нужно, чтобы женщине было комфортнее в одежде, женщина-модельер меньше уходит в какую-то ирреальность в коллекциях. А у мужчин больше фантазии, в их моделях меньше носибельности, они больше чувствуют Высокую моду.
Из архивов газеты ЭХО, 2001 год