НУРАНИ
Сенсационного прорыва в переговорах по Карабаху от сегодняшней встречи Алиева и Кочаряна не ждет, пожалуй, никто. Пусть даже высказать надежды на успех очередного раунда переговоров стало этаким “правилом хорошего тона”, вроде выражения соболезнования наследникам на похоронах богатой взбалмошной тетки: все насквозь фальшиво, все это понимают, но приличия обязывают. Однако нынешняя встреча президентов Азербайджана и Армении заметно отличается от прежних раундов переговоров, которые и в Баку, и в Ереване уже привыли считать “дипломатической рутиной”.
Во-первых, это первый раунд переговоров президентов после того, как Алиев признал сам факт обсуждения в Париже варианта “территориального обмена”, от чего ранее категорически открещивался, так что уровень доверия власти понятен. А во-вторых, слишком уж специфичным оказался политический фон переговоров. Армения всеми способами продемонстрировала глубину своего военного сотрудничества с Россией – очередные совместные российско-армянские учения прошли за неделю до переговоров Алиева и Кочаряна, и придумать более откровенную демонстрацию силы было бы трудно.
Не довольствуясь этим Ереван откровенно “пощупал” азербайджанский передний край обороны – накануне встречи СМИ сообщали о перестрелках на границе, гибели от армянских пуль солдат и офицеров. И, наконец, буквально накануне на оккупированных азербайджанских землях в Карабахе завершился фарс под названием “президентские выборы”. А “победивший” на них Аркадий Гукасян уже поторопился выступить со сверхжесткими заявлениями: мол, возвращение Карабаха в состав Азербайджана будет означать войну. Формально, конечно, Гейдар Алиев ведет переговоры не с Гукасяном – до этого, к счастью, не дошло, – а “всего-навсего” с Кочаряном.
А о том, что азербайджанское правосудие совсем недавно считало Кочаряна, кстати, тоже бывшего “президента НКР”, военным преступником, который несет ответственность за множество военных преступлений, включая ходжалинский геноцид, можно “на минуточку” забыть. Можно, наконец, утверждать, что многократно цитировавшиеся в прессе заявления международных организаций о непризнании “выборов” в Карабахе поставили на этой встрече Азербайджан в более выгодную по сравнению с Арменией позицию. Но вот только клинически наивные субъекты и откровенные армянские лоббисты могут доказывать, что армянские сепаратисты НК будто бы ведут на политической арене свою игру, а не действуют по указке Еревана. Проще говоря, Армения ведет свою политику в двух направлениях одновременно.
С одной стороны, Кочарян демонстрирует готовность периодически встречаться с Алиевым, жать руку перед камерами и т.д., то есть соблюдать те самые правила политического приличия. С другой, Ереван уже не первый год пытается навязать и мировому сообществу вообще, и Азербайджану в частности, пресловутую политику fait accompli, то есть “свершившихся фактов”, выталкивая в первый ряд карабахских сепаратистов с их “выборами”, “президентом”, “министром иностранных дел” и т.д.: вы тут можете обсуждать все что хотите, а “НКР”, мол, де-факто существует, и у вас остается один выход – признать ее де-юре… Любой специалист по военной тактике знает: наступать по двум расходящимся направлениям – это заведомая ошибка, и на войне ее последствия могут оказаться фатальными.
В дипломатии такое поведение именуется “двойной игрой”. А вот результаты ее зависят, скажем так, от визави. И если партнер, демонстрируя на словах готовность к переговорам, на деле проводит политику “свершившихся фактов”, подкрепляя ее силовым давлением, то можно, к примеру, всеми силами привлекать внимание к поведению противной стороны, заявить, что в случае продолжения подобной политики (закупок оружия, поддержки сепаратизма, непризнания принципов ОБСЕ…) дальнейшие переговоры теряют смысл, потребовать от мирового сообщества адекватной реакции на события…
Власти Азербайджана повели себя по-другому. Мы тихо согласились на очередную встречу, как будто бы не было ни демонстрации силы, ни бряцания оружием, ни попыток в очередной раз поставить мировое сообщество перед фактом, организовав “выборы” в Карабахе, ни, наконец, демонстративного пренебрежения мнением международного сообщества. То есть, подыграли Армении в ее “двойной игре”, не особо задумываясь, что направлена эта игра против Азербайджана. Проще всего сослаться на обстоятельства: мол, и Азербайджан, и Армения находятся под международным давлением, мировое сообщество ждет от нас продолжения переговоров и т.д. и в очередной раз сослаться на избитые истины вроде того, что политика – это искусство возможного. Но вот только мудрый политик в трудной ситуации ищет выход, а не отговорки. К тому же мир по сравнению с 1994 годом, когда и было заключено соглашение о прекращении огня, изменился.
Возможно, перемирие без четких гарантий и договоренностей, пришедшее на смену активным боевым действиям, тогда действительно устраивало, если и не всех, то многих. Но теперь, когда внимание к Прикаспию и Южному Кавказу многократно возросло, ситуация, когда в год на линии противостояния гибнут от 200 до 300 человек, никак не может считаться даже мало-мальски терпимой, и возмущенные споры на тему, считать ли открытие огня нарушением режима его прекращения или нет, вряд ли что-то изменят.
Неспроста американские дипломаты в Баку не только подчеркивают, что США признают территориальную целостность Азербайджана, – они говорят об оккупированных территориях и необходимости достижения справедливого и долгосрочного мира – иначе говорить об экономическом развитии региона и его интеграции в мировую систему не приходится.
Очевидно, что нынешняя модель переговоров, уравнивающая агрессора и его жертву, такого мира обеспечить не в состоянии. Да и тот факт, что за 8 лет переговоров результат оказался нулевым, тоже со счетов не сбросить. И более всего в изменении нынешней ситуации заинтересован Азербайджан. А мы промолчали. И это значит, что еще до своего начала садаракская встреча превратилась в своеобразный тест “карабахской” политики. Который мы с треском провалили.
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год