Жан-Мари Лен Нобелевский, лауреат по химии 1987 года, профессор химии в университете Луиса Пастера в Страсбурге, профессор молекулярной химии во французском колледже в Париже. Проект Syndicate специально для “Эхо”
Три столетия спустя после века Просвещения свободу человека впервые связали с прогрессом науки и технологии, которые все больше подвергаются нападкам, несмотря на их впечатляющие триумфы. Достижения в области физики и химии создали возможности для необыкновенного развития электроники и технического оснащения, что резко сократило время и расстояние, провозглашая начало информационной эпохи быстрых и надежных коммуникаций и транспорта. В то же время достижения в области биологических наук и технологий увеличивают нашу способность контролировать развитие заболеваний и процесс старения, увеличивать выпуск пищевой продукции и уменьшать загрязнение окружающей среды.
Одним словом, научные исследования – и их разработка с помощью новых технологий – создали возможности для появления новых свобод, нового образа жизни и новых способов практического действия человека. Но все больше и больше мы слышим о том, что наша способность и готовность манипулировать естественными процессами сама по себе является неестественной – обвинительный акт, который отражает наши двойственные отношения с природой. Мы, как сказал французский писатель Жан Бруллер-Веркорс, “animaux denatures” или “денатурализованные животные”, живущие в природе, но способные одновременно наблюдать, исследовать и ставить ее под сомнение на расстоянии, сознавая нашу обособленность.
Такая двойственность дает повод для распространенного беспокойства: есть определенные вещи, которые нельзя трогать, основные тайны природы, в которые мы суемся, рискуя выпустить неконтролируемые силы. Рождение электричества и автомобильного двигателя сопровождалось этим опасением, и оно тем больше усиливалось, чем дальше наука проникала в природный мир, открывая секреты атома и нашего собственного генетического характера. В самом деле, страх перед нашей собственной ужасающей властью объясняет призыв движения в защиту окружающей среды с его образом – в особенности в его фундаменталистическом, полу религиозном варианте, так называемой “глубокой экологией” – по существу “чистой” природы, гармония которой предположительно нарушена человеком. Но природа абсолютно равнодушна к человеку; у нее нет никаких моральных устоев и никакого морального кодекса.
Природа просто есть. Моя собственная научная область, химия, играет первоначальную роль в нашей способности работать над естественными феноменами, видоизменять их и создавать их новые формы. У натурального вещества, однако, нет причины быть менее токсичным, чем у синтетического. На самом деле, синтетические соединения могут быть безопаснее натуральных. Например, в генетическом инженерном деле был получен прион, вызывающий болезнь Кройцфельда-Якоба, из естественных гормонов роста человека, что сделало возможным переливание крови без риска заражения ВИЧ инфекцией. Давайте проясним: наука – это результат эволюции, который привел нас к существованию – человеческому роду, – который постепенно становился способным принять на себя ответственность за себя и окружающую среду. Мы, люди, неизбежно закончим тем, что будем контролировать свою собственную эволюцию и, т.к. мы черпаем свою силу в природе, будем использовать эту приобретенную способность рано или поздно на радость или на беду. В каждом человеке заложена способность видоизменять человека (и окружающую его среду).
Как насчет “чистоты” жизни? Мы, люди, приветствуем аксиому о том, что жизнь является священной для того, чтобы сохранить то, что позволило сформулировать эту аксиому прежде всего: сознание и мысль. Никакой естественный закон не приказывает жизни уважать себя – действительно, нет; живые организмы питаются друг другом. Основная ценность того, что жизнь является священной, заключается только в нашей способности выходить за пределы и подвергать сомнению наше собственное создание.
Таким образом, наша судьба – продолжать поиски знаний. Это также наша обязанность. Наука и технология, в конце концов не несут ответственность за небрежное и расточительное поведение, которое справедливо осуждают защитники окружающей среды. Напротив, научный дух предлагает нам единственную надежду на развитие новых процессов и продуктов, которые снижают риск, сопровождающий человеческий прогресс, в то время как технология обещает свести до минимума зависимость бедных стран от промышленностей, интенсивно использующих естественные ресурсы. Обеспечение “кратчайшего пути развития”, который ведет прямо к генераторам электричества, преобразованного из световой или солнечной энергии, или ядерного электричества, а не к отапливаемым углем электростанциям, высокоэффективным материалам, а не заводам по производству стали, и сетям сотовых телефонов, а не дорогим системам стационарных линий явно принесло бы нам пользу.
Нулевого риска не бывает. Риск возникает вместе с жизнью. Нулевой риск – это мертвый мир. Таким образом, риск присутствует в каждом решении, которое мы принимаем. Попытки устранить риск, запрещая некоторые области исследований, задушили бы также свободу человека. Мы должны разграничивать опасное и просто неприятное. Стакан, который наполовину полон для одних людей, является наполовину пустым для других, но от наполненной половины вы можете отпить в то время, как с пустой половиной вы ничего не можете сделать (кроме того, чтобы попытаться наполнить ее)! К сожалению, не всегда можно точно оценить риск, и одна наука не может найти все ответы. Решения об использовании научных открытий обычно основаны на критериях, у которых нет ничего общего с наукой. Фабрика может функционировать без выделения неприятных паров, которые не являются опасными, но только если мы готовы платить за это. Конечно, технологические возможности означают больше, чем экономические критерии.
Установка водяного насоса, работающего от солнечной энергии, в развивающейся стране может разрушить традиционную общественную структуру, основанную на контроле водоснабжения. Подобным образом сексуальное сожительство перед оплодотворением может, согласно недавним исследованиям, вызвать у женщин иммунологическую реакцию, которая значительно сокращает угрозу ухудшения здоровья в связи с беременностью, например, появление гипертонии и конвульсивной эклампсии. Такие открытия – как развитие безопасных и эффективных методов контрацепции – явно угрожают соблюдаемым на протяжении долгого времени религиозным запретам.
Первым обязательством ученого являются поиски новых знаний вне зависимости от предрассудков общества. Этика и законы правосудия меняются и должны приспосабливаться, что и произошло с тех пор, как идеалы века Просвещения начали ломать барьеры суеверия, мракобесия и демагогии, которые ограничивали сферу свободы человека. Историю нельзя переписать, и мы должны противостоять неразумному порыву – исходит ли он из бездны нашего невежества или угрозы наших кризисов – остановить ее. Мы должны идти по дороге к дереву знаний, если мы хотим контролировать свою судьбу.
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год