Расим АГАЕВ, политолог
Закон о языке, одобренный недавно Милли меджлисом, несмотря на “одобрямс!” азербайджанских парламентариев, вызвал неоднозначную реакцию в обществе и определенную настороженность за пределами АР и прежде всего на Севере.
Оставим, однако, недоуменные вопросы, прозвучавшие в Москве. В конце концов речь идет о внутренних проблемах независимого, пусть и не во всем, но уж в вопросах языка – точно, государства.
Писатель Чингиз Абдуллаев точно уловил, как бы точнее сказать, привкус фобии, который нельзя не почувствовать при первом же контакте с законом и взглядами тех, кто активно его лоббирует.
Всемирно известный писатель счел нужным обстоятельно высказаться по данному вопросу, и вовсе не потому, что он пишет свои популярные детективы на русском. Ч.Абдуллаева волнуют очевидные признаки лингвофобии, за которой нетрудно разглядеть симптомы ксенофобии – черты, не свойственной вообще-то азербайджанцам, из чего вовсе не следует, что ее нельзя привить новым поколениям.
Русскоязычие в Азербайджане представляет не только чисто лингвистический, но и политико-государственный, а также социо-культурный феномен. Эта данность еще достаточно долго будет оказывать влияние на все стороны жизнедеятельности азербайджанского общества. Более того, неизменно растущее число наших соотечественников (по некоторым данным 2 – 2,5 млн. человек), обретших достойную жизнь на просторах Евразии, обещает сделать это явление постоянно воспроизводящимся общественным фактором.
Одно это указывает на то, как далеки были от действительности взгляды азербайджанских национал-революционеров, вообразивших, что с обретением независимости можно будет одним махом заставить всех граждан заговорить по-азербайджански. Помнится, из уст деятелей, и весьма уважаемых, даже раздавались нетерпеливые требования убраться в Москву всем тем, кто пишет по-русски или имеет русское образование.
Дебаты в Милли меджлисе показали, что такого рода настроения не чужды и нынешним народным избранникам, в свою очередь воображающим, что принятый ими закон делает их пионерами исторического общественного начинания. Как бы ни было огорчительно для некоторых ура-патриотов, историческая справедливость велит напомнить, что у истоков “огосударствления” азербайджанского языка стояли вовсе не они, а люди, действительно любившие и знавшие язык, и заботившиеся о его будущем.
В середине 50-х годов Мирза Ибрагимов, известнейший тогда романист, избранный председателем президиума верховного совета АзССР, тогдашнего парламента, инициировал принятие решения о придании азербайджанскому языку статуса государственного. Он имел единомышленников и в правящей компартии, одним из которых был Шихали Курбанов. Инициатива азербайджанских политиков вписывалась в общую советскую атмосферу постсталинской оттепели.
Увы, реформаторы опережали время, за свои идеи они тогда поплатились постами. И вопрос конституционного закрепления государственного языка вновь встал на повестке дня того же парламента советского образца в конце 70-х. И стало это возможным вовсе не ввиду дальновидности и прозорливости тогдашних руководителей, как кое-кто сегодня утверждает, а вопреки им и благодаря грузинскому диссидентскому движению, которое потребовало от Шеварднадзе внести соответствующую поправку в текст новой конституции.
В Москве уже веяли иные ветры, и там решили не идти наперекор общественной стихии. Грузинам разрешили называть государственным свой язык, а чтоб они не возгордились, это право предоставили и остальным 15 республикам. Заметим, что в обоих случаях наделение национального языка государственным статусом никоим образом не противопоставлялось русскому, а тем более русскоязычному населению Азербайджана.
Хотя, разумеется, всем было ясно, что сфера обращения азербайджанского – расширится, а русского, наоборот, сузится. Многими этот процесс воспринимался, как естественное следствие формирования национальных элит, в ходе которого может происходить смена доминант, но не за счет агрессивного выдавливания, а при условии сохранения русскоязычия как части национальной культуры. К сожалению, в нынешних подходах к проблеме, при доминирующих общественных настроениях очевидны иные цели и намерения.
Не случайно в Милли меджлисе в отношении упомянутого закона царит редкое единодушие между политическими силами разных идейных ориентаций. Дискуссия вокруг этого небесспорного закона очень напоминает процессы, происходившие в сущности не так давно на Ближнем Востоке. Алжирцы отторгли франкоязычную часть нации. То же самое произошло в Ливии, Сирии и ряде других стран.
Логическим продолжением такой государственной политики явился взрыв ксенофобии. И это не единственный фактор, предопределивший, по существу, откатные культурные процессы в этих странах. Примерно по той же националистической колее движутся общественные процессы сейчас в Азербайджане, да и в других странах СНГ. Идет отторжение той части культуры, которая образовалась в нации и которую называют русскоязычным пластом.
Так вот, большинство духовных достижений Азербайджана за последние 100 лет, вестернизация всех сфер жизни связаны с культурным общением с Россией. Неприятие этого важнейшего “культурного слоя”, свидетелем чего мы сегодня являемся, серьезно скажется на тех процессах, о которых говорят Чингиз Абдуллаев и другие интеллектуалы, а именно на социо-культурном прогрессе.
Многим кажется, что если отказаться от культурного пласта, сформированного в результате общения с Европой посредством России, то Азербайджан мгновенно интегрируется с Западом. Между тем абсорбация общеевропейских стандартов может быть многократно ускорена при условии сохранения того культурного пространства, которое называется русскоязычием.
Если же процесс отторжения привычного культурного пласта, являющегося органической частью общенациональной культуры, будет продолжен на государственном уровне, то спустя 30-50 лет общество столкнется с фактом неприятия западных ценностей, что мы не раз наблюдали в третьем мире.
Война, которую кое-кто готов объявить широким социальным группам граждан, вряд ли поможет наладить диалог с внешним миром. Ведь, в сущности, это война не против русскоязычия, а отражение давней борьбы двух культур – вестернизированной азербайджанской и культуры традиционной. И все эти споры при том, что на дворе третье тысячелетие и мы дружно приветствуем глобализацию!
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год