НУРАНИ
“Шок”, “потрясение”, “гром среди ясного неба” – в подобных тонах французская печать отреагировала на результаты первого тура президентских выборов. Согласно данным, полученным после подсчета 97,75% голосов, действующий президент Франции заручился поддержкой 19,67% голосов. Сенсацией оказался выход во второй тур Жан-Мари Ле Пена – за него проголосовали 17,02% избирателей.
Нынешний премьер-министр Франции Лионель Жоспен, которому социологи, аналитики и т.д. единогласно прочили второе место и выход во второй тур, получил 16,07% голосов, уступив Ле Пену даже меньше одного процента. Но и такого разрыва оказалось достаточно, чтобы премьер-министр, социалист и бесспорный лидер “левого лагеря” Лионель Жоспен остался за бортом предвыборной гонки, а во второй тур вышли Жак Ширак и Жан-Мари Ле Пен.
73-летний лидер Национального фронта Жан-Мари Ле Пен – это не просто ультраправый политик – для многих французов он является олицетворением ксенофобии, этнической нетерпимости, а то и слегка приукрашенного фашизма. В 1987 году Ле Пен назвал Холокост “одной из деталей” в истории, чем вызвал глубокое возмущение у французской общественности. И его выход во второй тур – это не просто “резкий сдвиг вправо”, а еще и очень тревожный признак терпимости французского общества к той самой идеологии, которую с полным правом можно назвать фашистской. Лионель Жоспен, по поступающим сообщениям, уже заявил о том, что намерен уйти из “большой политики”. Его сторонники в предвыборном штабе не могли сдержать слез: слишком уж обидным, неожиданныи и сокрушительным оказался удар.
Выступая в эфире канала ТФ-1, премьер заявил: “В течение пяти последних лет я верой и правдой служил Франции и ее народу. Сегодняшние итоги первого тура выборов были для меня “ударом грома”. В преддверии завоевания крайне правыми силами власти во Франции я выполню свои обязанности премьера правительства в полной мере, но со всей ответственностью заявляю, что после истечения моих полномочий я покидаю политическую арену”. Глава Социалистической партии Франсуа Холланд заявил, что социалисты сделают все, что от них зависит, во втором туре голосования, поскольку они являются демократами, и что прогрессивные силы должны установить барьер на пути крайне правых. А в крупных городах Франции состоялись массовые акции протеста против выхода Ле Пена во второй тур голосования.
В Париже такой митинг собрал до 10 тысяч участников, главным образом молодежь, и собравшиеся скандировали: “Ле Пен – фашист”. Полиции для разгона манифестантов пришлось применить слезоточивый газ и дубинки. Сам Ле Пен тут же попытался отпарировать обвинения, заявив: “Фашизм – это попытки опротестовать результаты голосования насилием на улицах”.
Как полагают аналитики, 73-летний Жан-Мари Ле Пен вряд ли имеет серьезные шансы стать президентом. И, вероятнее всего, именно Жаку Шираку достанется победа во втором туре выборов, который намечено провести 5 мая. Действующий президент Франции, скорее всего, получит голоса социалистов, на что весьма прозрачно намекает Франсуа Холланд, а это уже 16%, 5,27% получили на выборах “зеленые” во главе с Ноэлем Мамертом, и они уже обещают поддержать во втором туре Жака Ширака… Словом, резерв есть, и вряд ли Ле Пену стоит готовиться к въезду в Елисейский дворец.
Добившись выхода во второй тур, Ле Пен уже не может считаться представителем “маргинального лагеря”, не заслуживающим серьезного к себе отношения. И никто не возьмется исключать, что завтра, увидев в Национальном фронте Ле Пена “реальную силу”, представители политической и экономической элиты Франции начнут, скажем так, искать к нему и ему подобным “подходы”, пытаться “наладить контакты” и т.д., точно так же, как накануне выборов 1933 года в веймарской Германии крупный капитал решил “навести мосты” с человеком по имени Адольф Гитлер.
Кроме того, в ходе нынешних выборов сокрушительное поражение потерпела французская социология. В течение всей предвыборной кампании французские социологи в один голос предрекали выход во второй тур Жака Ширака и Лионеля Жоспена, при этом у французского президента было небольшое преимущество – в два процента голосов. Ле Пену же обещали только десять процентов голосов. А он набрал семнадцать. Социологи уже успели выдать свое объяснение, почему между предвыборными рейтингами и реальными результатами голосования оказалась такая разница: мол, многие люди во время предвыборных опросов побоялись признаться в том, что они намерены проголосовать за Ле Пена, но, придя к урнам, уже не стеснялись в своем волеизъявлении.
Но вместе с тем трудно спорить и с авторами редакционной статьи в британской “Таймс”: по ее мнению, выход Ле Пена “заставляет задуматься не только о том, насколько французские избиратели на самом деле привержены идеям мультикультурализма, но и системе, которая позволила этому произойти”. Ультраправые и откровенно неонацистские партии существовали в Европе достаточно давно. Однако они были малочисленны, объединяли в своих рядах по большей части люмпенизированную молодежь и на полноправное участие в политической жизни общества не претендовали, да и претендовать – ввиду своей малочисленности – не могли.
Но ситуация начала меняться, когда вполне добропорядочные политики стали позволять себе противопоставлять “европейский” и “мусульманский” менталитет или выступать за ограничение притока иностранцев, которые “угрожают европейской культуре”, а лидеры ультраправых партий стали напускать на себя светский лоск, сменили погромные лозунги на популистские программы, а кожаные куртки – на консервативные костюмы. Сближение между “традиционными консерваторами” и ультраправыми, споры и рассуждения о неких “новых правых” привели к парадоксальному результату: разница между “консерваторами” и “фашистами” перестала бросаться в глаза.
Очевидно, что предвыборная кампания и Ширака, и Жоспена, сопровождавшаяся невиданной доселе во Франции “войной компроматов”, объективно работала на авторитет Ле Пена: пока представители “традиционной политической элиты” Франции без устали обливали друг друга грязью, все большее число французов склонялись к “протестному голосованию”. Более 27% избирателей – и это тоже рекорд – вообще не пришли на избирательные участки.
А другие предпочли “нетрадиционное голосование”. Успех кандидата от “маргинального лагеря” был в таких условиях предрешен. А уж ультраправым или ультралевым он окажется, зависело во многом от того, какому лагерю удастся выставить на выборы более “привлекательного” кандидата. Можно вспомнить неожиданный взлет популярности “зеленых” в Германии, победу неофашиста Йорга Хайдера в Австрии или же избрание на пост президента Финляндии Тарьи Халонен, поддерживавшей наиболее радикальные акции финских “левых”.
Слишком долго политическая жизнь развитых стран Европы заключалась в перетасовке одних и тех же фигур, составлявших элиту во всем: от бизнеса до политики, от науки до масс-медиа. А излишняя стабильность, как известно, всегда приводит к потрясениям.
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год