Т.АНСАРИ
На фоне резкого обострения ситуации на Ближнем Востоке интерес к “курдской проблеме”, где и так было достаточно сложно отделить правду от вымысла, а истинную обеспокоенность судьбой людей – от дешевых спекуляций с явной геополитической подоплекой, не мог не снизиться. Тем не менее сообщение о том, что в Турции рассматривается вопрос о возобновлении теле- и радиовещания на курдском языке, многие СМИ выносили едва ли не на первые места.
По информации многих масс-медиа, соответствующее решение уже принял высший консультативный совет. А премьер-министр Турции Бюлент Эджевит заявил прямо: “В течение двух с половиной лет мы вели переговоры и в итоге пришли к соглашению со всеми заинтересованными сторонами. Вещание на курдском языке возобновится уже в ближайшие дни”. По его мнению, это ослабит сепаратистские настроения.
По данным русской редакции ВВС, против возобновления курдского вещания выступает партия националистического действия во главе с Д.Бахчели – “второй партнер” по правительственной коалиции.
История “курдского вещания” в Турции – тема отдельного разговора. Государственный язык в этой стране – турецкий, и до 1980 года на курдском работали главным образом негосударственные теле- и радиоканалы, вскоре попавшие под сильное влияние левых и ультралевых группировок (отметим, что тогда же в среде “левой молодежи” возникла и небезызвестная ПКК).
После военного переворота 1980 года они, как и многие другие масс-медиа левой ориентации, были закрыты. А затем возникновение курдского терроризма и национал-сепаратизма, курдско-армянское сотрудничество окончательно скомпрометировало идею телевещания на курдском языке: почти все электронные СМИ, заявленные как “вещающие на курдском языке”, оказывались связанными со все той же ПКК и вели в эфире ее пропаганду. Потом следовали закрытие, очередной взрыв сетований на “запрет курдского языка” и т.д.
Большинство аналитиков рассматривает решение правительства Турции о возобновлении курдского вещания как результат “давления Евросоюза”. В самом деле, европейские политики, раз за разом отклоняя заявку Турции на вступление в ЕС, в качестве одной из причин неизменно указывают “курдскую проблему”. Правда, ЕС так открыто демонстрировал стремление всеми силами не пустить в “европейскую семью” мусульманскую Турцию, но принять в свой состав Кипр, не дожидаясь урегулирования межобщинного конфликта на острове, что это скорее могло спровоцировать конфронтацию, чем привести к сотрудничеству в таком деликатном вопросе, как курдская проблема.
Не менее популярна “иракская версия” событий. Ее придерживается, в частности, небезызвестный Александр Дугин: “Что касается конкретных шагов Анкары в отношениях с курдами, здесь я вижу стремление решить наболевший вопрос и одновременно обеспечить посильную поддержку США при возможной операции в Ираке. Нельзя забывать, что в этой стране живет много курдов, а Саддам Хусейн фактически не контролирует территорию, населенную ими”.
Однако нельзя забывать и о том, что Турции после “Бури в пустине” и возникновения “вакуума власти” на севере Ирака приходилось не только бороться с террористами, просачивавшимися на территорию турецкой Восточной Анатолии, но и поддерживать мир и стабильность в самом Северном Ираке и, ликвидируя инфраструктуру террористической ПКК. вместе с тем выступать зачастую в роли посредника во время столкновений между двумя другими группировками: демократической партией Курдистана во главе с Барзани и патриотическим союзом Курдистана во главе с Талабани. Так что возникновение электронных СМИ, работающих на курдском языке, скорее может иметь “иракский”, чем “европейский”, смысл.
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год