НУРАНИ
Когда мы впервые испытали этот шок? Когда поняли, что Афганистан при талибах – это не другой мир, а наше будущее, как его видят многие наши же сограждане? Когда Исламская партия попыталась сорвать конкурс красоты? Или потом, когда начался процесс над “Джейшуллах”? После первого погрома на еврейском кладбище? Или с началом суда над “Хизбут-Тахрир”?
Или теперь, когда нам вновь приходится отстаивать свое право на Новруз байрамы?
Наверное, “точкой возврата” стали для нас разговоры, что Новруз байрамы надо, оказывается, перенести – и это при том, что глава Духовного управления мусульман Кавказа шейх уль-ислам хаджи Аллахшукюр Пашазаде высказался четко и точно: верующим рекомендовано праздновать Новруз байрамы когда положено, просто сделать это следует чуть сдержаннее… Еще вчера мы были уверены: повторение “иранского сценария” нам не грозит ни при каком раскладе. Сегодня исламисты и им подобные течения еще не доминируют в политической палитре Азербайджана, но не замечать роста их влияния нельзя.
Проще всего свалить это на “закон маятника”: мол, после 70 лет насильственного атеизма мы не могли не “удариться в религию”. Но против такого “успокоения” – конкретные факты. Во-первых, речь идет не просто об интересе к религии, а о росте популярности экстремистских группировок, оперирующих “исламистскими” лозунгами. А во-вторых, этот процесс начался не тотчас же после демонтажа СССР вместе с его “научным атеизмом”, а теперь, после десяти лет независимости.
Именно тогда, когда в Азербайджане начало входить в жизнь “поколение лагерей”.
Что такое “лагерный синдром”, мир впервые узнал на примере Палестины. Где теперь тон задают те, кто родился и вырос в многочисленных лагерях беженцев.
Поговорить о горькой судьбе палестинских беженцев в арабских столицах любили всегда. Но не просто не делали ничего для их обустройства – в лагерях запрещалось строить каменные дома (запрет этот был отменен только в семидесятые годы). Палестинских беженцев необходимо было сохранить в “боеспособном состоянии”, чтобы они выполнили свою “историческую миссию” – сражаться с Израилем “за единую и неделимую, арабскую и мусульманскую Палестину”.
Идеологические “спонсоры” в палестинских лагерях тоже менялись. Вначале тон здесь задавали группировки, тесно связанные со спецслужбами стран восточного блока, прежде всего КГБ и восточногерманской “Штази”, исповедовавшие марксистскую идеологию: Народный Фронт освобождения Палестины, “Черный сентябрь” и т.д. Затем роль спонсоров палестинского движения перешла к странам и фондам, чей идеологией был тот самый “политизированный ислам” в его разных вариациях: от иранского до талибского. На первые роли тут же вышли “Хамас”, затем “Бригады мучеников Аль-Акса”.
В научных кругах с тревогой заговорили о том, что Арафат “исламизировал интифаду”: если раньше говорили о палестинской революции, государственности, независимости, то теперь остался только “джихад”. То есть война на уничтожение, до последнего еврея и до последнего палестинца, с террористами-“смертниками” и детьми, рисующими себя с поясом из тротиловых шашек…
Носителями экстремистской идеологии чаще всего оказываются люмпены – это аксиома. Как и люмпенизация в лагерях беженцев, особенно если “лагерное существование” на случайные заработки и милостыню, вежливо именуемую “гуманитарной помощью”, продолжается не день и не два, если растет поколение детей, которые другой жизни уже и не знают. А какой взрывоопасный “коктейль” получится, если все сопровождается еще и идеологической экспансией “радикального исламизма”, – именно его, как известно, исповедуют и весьма активно пропагандируют многие “исламские благотворительные общества”?..
Не правда ли, весь этот рассказ о Ближнем Востоке напоминает действительность наших лагерей беженцев?
Да, история наших лагерей – это не десятилетия. Но тем не менее и в них уже успело вырасти поколение детей, которые родились еще в Шуше, Губадлы, Джебраиле, Лачине, Агдаме, но формировались уже тут, в палаточных лагерях. И в условиях постоянной агитации, которую вели параллельно с “гуманитарной помощью” “исламские благотворительные общества”.
Конечно, далеко не все нынешние завсегдатаи мечети “Абу-Бекр” – “беженцы и вынужденные переселенцы”. Точно так же, как далеко не все беженцы – сторонники “радикального ислама”. Но именно программы помощи беженцам были этаким “пропуском” в Азербайджан для многих “исламских благотворительных организаций”. А нам так казалось легче. А нас тревожило только одно: лишь бы “заграница нам помогла”. Лишь бы кто-то, а не мы сами, взял бы на себя заботу о беженцах. Лишь бы не было в лагерях агитации в пользу оппозиции. А уж кто при этом брал на себя заботу о беженцах, какие такие “исламские фонды” спонсировали гуманитарную помощь и какую пропаганду вели в лагерях – уже не волновало никого.
А “фонды” расширяли свою деятельность. Они открывали курсы арабского языка, чтения Корана, где параллельно с обучением вели и соответствующую пропаганду. Они отправляли молодых людей из Азербайджана за рубеж – изучать ислам, и никого не волновало, какому именно исламу там их учат и что они будут делать потом, когда вернутся сюда… Так тоже было легче. Потому что эти юноши и девушки уже не читали “Азадлыг” и “Ени Мусават”, они не ходили на митинги оппозиции и не задавали вопросов по поводу политзаключенных и решений Совета Европы. А на самом деле они считали, что самое счастливое будущее для них – это рай после гибели на “священной войне”.
Но вот только клинические оптимисты могут надеяться, что врагами для них окажутся армяне, давние союзники всех радикальных группировок на Ближнем Востоке. Острие террора будет направлено против “других целей” – и западных партнеров Азербайджана, и, главное, носителей светской, если угодно, прозападной идеологии внутри страны, не исповедующих “правильный”, по их мнению, “ислам”. То есть всех тех, кто сегодня вечером зажжет свечи на праздничной хонче в честь Новруз байрамы.
Мы сохранили этот праздник, несмотря на репрессии и весь гнет советского тоталитаризма. Но еще раньше, полторы тысячи лет назад, мы отстояли Новруз, когда Азербайджан был частью Арабского халифата, и его наместники, вводя огнем и мечом новую религию – ислам, стремились искоренить все, что напоминало о прежних верованиях… Тогда Азербайджан остался Страной огней.
Афганские талибы тоже запретили праздновать Новруз. Для того чтобы вернуть людям этот праздник, понадобилась американская антитеррористическая операция. Может быть, мы спохватимся раньше?
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год