Эльдар АЗИЗОВ, глава исполнительной власти Низаминского района Баку
Тема “третьей силы” становится время от времени актуальной у политиков, политологов, журналистов. При этом актуальность ее опирается не на сам факт возникновения этой силы, а больше на ожидания или теоретические изыскания на предмет того, что неплохо бы такой силе быть или что в других странах такое явление существует. Что же такое “третья сила”, когда и где она возникает, насколько вероятно и подготовлено ее существование в сегодняшнем Азербайджане?
Как показывает практика, “третья сила” – есть нечто, которое может быть чем угодно. Это сила, для которой важно показать не идеологическую или стратегическую суть, а свое отличие от известных сил.
Не стоит пытаться определять ее политические цели: в одной стране под этим названием могут быть коммунисты, в другой либералы, в третьей – какие-нибудь нео-…исты. Левые, правые, центральные, ультра-, независимые и т.п. – каждый из них может назвать себя “третьей силой”. Термин существует лишь для обозначения нового игрока на избирательном поле.
Таким образом, сезоном, благодатным для произрастания “третьей силы” является преддверие выборов. Кроме того, для появления “третьей силы” необходимо четкое оформление первых двух сил. Ее появление оправдано в случае появления совершенно новых имен. К характеристикам “третьей силы” следует отнести ее недолгую жизнь: она перестает существовать практически сразу после выборов в случае поражения и должна определиться точнее в случае победы.
Усредненный избиратель сформулировал бы принцип “третьей силы”, как “вы сделайте выбор, а мы уж потом расскажем к чему мы стремимся и как собираемся этого достичь”. В Азербайджане “третья сила” потому и не формируется, что практически все политики или, правильнее сказать, люди с политическими амбициями уже много раз определяли и переопределяли себя.
Таким образом, очередная попытка выглядеть “новее” не вызывает положительных эмоций, а с учетом ментальности и того больше. Отрицательное отношение вызывают и настойчивые уверения в том, что политическая организация не ставит целью борьбу за власть. В переводе на обычный язык поиск “третьей силы” должен означать попытку подать в новом “гарнире” новую суперпозицию уже известных политических сил, не добившихся заметного успеха, либо совершенно новых лиц, решивших вступить в политику.
Верно и то, что на Западе, в странах с солидной историей демократических процедур нечто “свежее”, даже романтическое, еще может вдохновить электорат, тогда как у нас самым популярным является обещание устойчивого последовательного развития. И здесь неизбежно все надежды связываются с нынешней властью. Тем более, что сегодня все отчетливее проявляется, а уже и утверждается ее значимый резерв на перспективу, а значит резерв на устойчивое развитие. Это реальность.
И потому в этих условиях можно быть “третьей”, но вряд ли силой. Ибо быть образованным и известным в среде людей, профессионально занимающихся политикой, еще не значит обладать харизматическими качествами и иметь электорат.
Попытки выдавать себя за “третью силу” предпринимались и ранее, и все они остались попытками, хотя каждая из них пыталась обосновать свою значимость и отличие от предыдущей. Проблема же заключалась в том, что они не были заказаны обществом, а были лишь итогом определенных кадровых рокировок с целью утвердиться или реализоваться.
Интересно, что основная опасность для “третьей силы” кроется как раз в том, что делает ее привлекательной для политиков, ее выдвинувших. Из-за идеологической неопределенности, находятся желающие “вспрыгнуть” в эту лодку. Они разношерстны и если это учесть, то станет очевидным, что такому судну не выплыть. С другой стороны, а кому она сегодня, собственно нужна? Среднему избирателю? – нет, он не хочет новых социальных экспериментов. Он желает рациональности и предсказуемости. Этого же хочет и “просвещенный” изибиратель.
Пусть и небольшой, но важный опыт, обретенный нашим избирателем, подсказывает ему, что на всяких выборах интерес должно вызывать не то, кем тот или иной претендент представляется, а кем он обернется уже после выборов. В этой связи попытки позиционировать себя как “третью силу” обречены на провал.
Во-первых, потому, что электорат воспринимает любую позицию, не совпадающую с позицией власти, как оппозиционную и не склонен ей доверять (на это же работает отсутствие по-настоящему новых имен). А проводить оппозиционную линию по отношению к нынешней власти крайне трудно, что видно на примере уже существующих политических группировок. Слишком велик авторитет президента и значимы вершимые им дела.
Во-вторых, социальной базы, поддерживающей “третью силу” нет. Она не сформирована ни экономически, ни политически, ни организационно. Да и стоит ли обсуждать третью силу, поскольку не сформирована как таковая, не стала силой “вторая”, т.е. оппозиция. В силу этого нет необходимости в “буфере” – силе, которую можно притянуть на свою сторону в случае необходимости. Не созрел социальный заказ, а это сразу же делает схоластическими поиски этой силы. Таким образом, можно утверждать, что необходимость “третьей силы” сегодня не доказана теоретически и не подтверждается реальностью.
Конечно, теоретик может обосновать все, что угодно, но только практик всегда знает, что истинно. Реальностью же сегодня является то, что позиции нынешней власти, позиции ПЕА (и без того, несомненно, достаточно влиятельной и сильной) серьезно усиливает ее способность модернизироваться. Вообще в странах очень молодых демократий и, соответственно, очень недолгого существования многопартийности, партии, весьма консервативны.
Действительно, ни одна из действующих в Азербайджане партий не смогла пока развить или сколько-нибудь заметно продвинуться от первых лозунгов, вызванных к жизни в период “гигантской ломки империи”.
Вопреки этому ПЕА, благодаря заложенной в нее логике, способна продемонстрировать способность к обновлению, модернизации, практическому совершенствованию. Приток новых перспективных сил, выраженный знаковой фигурой И.Алиева, не оставляет шансов “вторым”, “третьим” и последующим силам, ибо особенно в наш прагматический век ставка всегда будет делаться на реальную силу, способную последовательно реализоваться.
И здесь опять очевидно отсутствие альтернативы нынешней власти, демонстрирующей уверенное развитие. Наличие личности Ильхама Алиева – тому залог. Ибо он уже утвердился в общественном сознании как всесторонне подготовленный высокообразованный, предсказуемый государственный деятель. Его отличает и то, что он не чиновник с ограниченным полем действия, не человек, занимающийся сугубо политической работой, а личность широких взглядов и масштаба.
Это отбрасывает необходимость и возможность формирования серьезных, конкурентоспособных сил. И здесь нельзя не согласиться с четкой формулой, выведенной в известной недавней статье доктора философских наук Р.Мехтиева, “политический успех там, где найдена оптимальная форма власти, разрешающая имеющиеся противоречия, стабилизирующая положение в обществе и мобилизующая ресурсы нации, воссоздающая политическое равновесие элиты и общества в целом”. К счастью, понимание этого сегодня превалирует в обществе, так что продекларировать “третью силу” можно, и это произойдет еще не раз, а сформировать – вряд ли.
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год