Несколько публикаций в прессе о намерении бывшего главы секретариата помощников президента Азербайджана Эльдара Намазова и группы влиятельных представителей элиты создать новую политическую структуру вызвали большой резонанс в обществе. Журналисты окрестили эту инициативу попыткой создания в стране “третьей силы”. Сами авторы новой структуры долго отмалчивались, что еще больше подогревало интерес общественности.
Сегодня одно из главных действующих лицо – Эльдар Намазов – в своей статье разъясняет идею создания в Азербайджане нового политического движения.
На протяжении последних лет один из самых дискуссионных вопросов в азербайджанских СМИ – вопрос о т.н. “третьей силе”. Многие журналисты примерно три года назад стали высказывать схожую идею – в обществе теряется вера и к властям, и к оппозиции. С тех пор эта тенденция в прессе только усилилась и стала сводиться уже к персоналиям – кто может стать “третьей силой”? Подобные публикации встречали и нервную реакцию, и возражения – от партийных функционеров, аналитиков, журналистов, что, впрочем, вполне естественно – ведь авторы различных публикаций на тему “третьей силы” исходили из того, что в обществе теряется вера в их партии. Мало кому это понравится…
Но если бы подобные настроения не были актуальны в общественном мнении, журналисты не возвращались бы постоянно к этой теме. Конечно, нам всем хотелось бы иметь сильную, эффективную власть, успешно решающую наши проблемы, и сильную эффективную оппозицию, подстегивающую власть, не дающую возможность ей совершать серьезные промахи. Именно такая комбинация – самая оптимальная для развития страны, решения проблем, с которыми столкнулся наш народ – оккупация Карабаха, беженцы, нищета и социальное неравенство, нарушение прав человека.
Обратная картина – неээфективная власть и слабая оппозиция – не просто “нехорошо”. На фоне негативной энергии, накопленной в обществе в связи с перечисленными проблемами, потеря доверия к политическим силам, апатия, пессимизм, неуверенность в будущем, могут легко перерасти в цепную реакцию социальной и политической нестабильности, трагические последствия которых мы видели в начале 90-х годов.
Поэтому вопрос о доверии общества к политическим силам (а именно в этом контексте говорят о “третьей силе”) не тема для конъюнктурных спекуляций, а серьезная проблема, требующая общественного обсуждения. На самом деле то, что большинство наших граждан не верят никакой из политических сил, подтверждают и социологические опросы, безразличие избирателей к выборам, малочисленность митингов протеста и др.
Для такой ситуации есть объективные и субъективные причины. Объективные заключаются в том, что, не обладая независимой государственностью, азербайджанский народ не мог генерировать свою политическую культуру, свои политические традиции. А обретение независимости совпало с карабахским конфликтом, войной, внутриполитической нестабильностью. На политическую сцену ворвались сотни молодых людей, без политического опыта и школы, без достаточного образовательного, а порой – и культурного ценза.
Новые политические традиции в независимом Азербайджане складывались в условиях войны, радикализации общества, череды насильственных смен власти. То, что мы наблюдаем сегодня на политической арене (и то, что подрывает доверие общества к политическим силам) – взаимное отрицание, шельмование, неумение и нежелание вести конструктивный диалог и т.д., – во многом “синдром” пережитых лет нестабильности.
Но и этот синдром, можно было бы изжить быстрее и менее болезненно, если бы не субъективные факторы, связанные с политической практикой последнего времени. Политическая сцена Азербайджана была бы совсем другой, если бы она прошла через сито нескольких туров демократических, честных и прозрачных выборов. Уверен, что в этом случае и партий осталось бы меньше, и общественный контроль они чувствовали бы жестче, и, соответственно, выстроилась бы работающая система “власть – партии – общество”. Сейчас же эти три главных элемента политической сцены варятся, как говорится, в собственном соку. Отсутствие нормального политического диалога с оппозицией, постоянный внеправовой прессинг политических оппонентов со стороны властей еще более радикализирует и усугубляет ситуацию.
Если с утверждениями о том, что значительная часть общества потеряла доверие к политическим силам можно согласиться, то в предположениях и прогнозах относительно “третьей силы” многие обозреватели допускают ошибку. “Третью силу” нельзя учредить, зарегистрировать или организовывать, она уже есть в лице общественного мнения страны, далеко не совпадающего с мнением властей или оппозиции.
“Третья сила” – эта интеллигенция, авторитетные общественные организации, непартийные, независимые СМИ. И эта “третья сила” уже является политическим фактором, способным проявить себя во всех политических процессах. Просто эта “третья сила” не собирается (и не может собираться по своей природе) каждую неделю что-то решать, проводить пресс-конференции и т.д. Она аккумулируется и проявляет себя в конкретные моменты важнейших общественно значимых событий и тогда ее уже никто не может не учитывать.
Можно привести несколько примеров, свидетельствующих о том, что наши власти, игнорирующие своих политических оппонентов, в подобные моменты были вынуждены считаться с проявлением “третьей силы”. Так было перед Стамбульским саммитом ОБСЕ, когда к властям с открытым письмом по карабахскому вопросу обратилась группа известных писателей. После некоторого замешательства и первой негативной реакции руководство было вынуждено их принять и объясняться публично.
Так было с Карабахской хартией, получившей большую общественную поддержку. Властям не понравилась ни сама инициатива, ни ее инициаторы, но, в конце концов, они объявили хартию своей и предложили считать все подписи под ней поддержкой президента (сами, впрочем, подписать отказались). Так было и совсем недавно во время акций протеста независимых СМИ, которых поддержало общество, и власти были вынуждены частично дезавуировать, частично откорректировать свои действия.
Я не исключаю, что феномен “третьей силы” может себя проявить и на президентских выборах. Если авторитетный общественный деятель Азербайджана выдвинет свою программу реформирования страны, созвучную настроениям общества, не думаю, что он будет слабым конкурентом лидерам политических партий. Примеров из недавнего прошлого многих соседних стран, когда выборы выигрывали не лидеры политических партий, а независимые общественные деятели – достаточно. Как правило, это случалось там, где общество уставало от непродуктивных распрей политических сил.
Но вернемся к проблеме, которая и порождает разговоры о “третьей силе” – состоянию нашей политической сцены. Учитывая, какую опасность таит в себе безверие, пессимизм, апатия в обществе, переживающем нищету, “карабахский синдром”, пути выхода из опасной ситуации искать необходимо.
На мой взгляд, одним из подобных путей может стать появление на политической сцене новых центристских объединений. Сильные центристские объединения с участием представителей различных партий и авторитетных общественных деятелей, исповедующих прагматичный, объективный подход к решению наших проблем, могут стать важным стабилизирующим фактором в условиях, когда на политической сцене страны доминирует взаимный радикализм и отрицание друг друга. Как показывает опыт стран переходного периода, наличие сильных центристских коалиций становится важным условием успешного осуществления глубоких политических и экономических реформ.
Они предохраняют общество от правого и левого радикализма, способствуют проведению экономических реформ в интересах большинства, формированию среднего класса, достижению национального примирения и консенсуса по острым проблемам общенационального характера. В условиях реалий Азербайджана это особенно актуально, и можно рассмотреть несколько примеров того, в чем могла бы проявляться позитивная функция центризма.
Наше общество ежедневно подвергается информационно-психологическому прессингу либо полному отрицанию каких-либо успехов, либо затушевыванию острых проблем. Предвзятость, необъективность стали составной частью политической пропаганды в Азербайджане. Население не верит властям, когда они утверждают, что дела в стране идут успешно, а проблемы заключаются только в “отдельных недостатках отдельных чиновников”. Попытки скрыть масштабы коррупции, социальной несправедливости, местничества и других острых проблем не могут не вызвать отторжения в общественном мнении.
Столь же предвзятый принцип взяли на вооружение большинство оппозиционных партий – “нынешняя власть не решила за восемь лет ни одной проблемы страны”. Но население помнит шок от анархии и хаоса начала 90-х годов. Знает, что при нынешней власти были ликвидированы незаконные вооруженные формирования, предотвращены новые очаги вооруженного сепаратизма на юге страны, достигнута стабилизация внутренней ситуации и многое другое.
Это же касается и проявлений враждебности, реваншизма, стремления уничтожить политического оппонента, попытки стереть его из истории. Одни шельмуют Наримана Нариманова, другие пытаются стереть из истории Мамедэмина Расулзаде. Хотя каждый из них является выдающимся сыном азербайджанского народа, несмотря на некоторые ошибки и заблуждения. Власти стараются стереть из истории одно из самых мощных национально-освободительных движений в бывшем СССР (правда, зачем водить тогда глав зарубежных государств на Аллею шехидов, ведь эта аллея была заложена в память о жертвах карательной акции союзного руководства с целью подавления национально-освободительного движения в Азербайджане?). Оппозиция, в свою очередь, грозится в случае прихода к власти стереть из истории алиевский период (без малого тридцать лет нашей политической истории).
Одни признают законным президентом Азербайджана только Гейдара Алиева, другие – только покойного Эльчибея, третьи – только Аяза Муталибова.
Новые центристские объединения должны противостоять этому политическому радикализму и привнести в нашу политическую жизнь прагматизм и объективность, политическую культуру, конструктивизм, способность к диалогу и консенсусу во имя гражданского согласия и национального примирения.
Население, пережившее эти десять сложных, трудных лет независимости, ждет от политиков объективной честной оценки как успехов, так и неудач. Это необходимое условие для успешного развития страны. Если политики не дают объективной оценки успехам, значит, они не смогут их сберечь в бущущем. Если не оценят объективно существующие острые проблемы, значит, они не смогут их решить в будущем. Мы можем и должны спорить о том, у кого из президентов или политических лидеров было больше успехов, у кого – ошибок. Можем, исходя из этого, иметь свои политические симпатии и предпочтения. Но пытаться стереть кого-то из истории – это проявление политического радикализма, раскалывающего наше общество.
Другой пример. Политическая борьба в Азербайджане обращена в основном в прошлое и сводится не к вопросу “Кто из нас лучше готов руководить страной в будущем?”, а к вопросу “Кто из нас хуже, у кого было больше политических ошибок и темных пятен?” Наверное, это неизбежная часть политической борьбы, однако у нас она является уже не частью, а смыслом и основным содержанием. Но политические силы должны также предлагать обществу свое видение политического и экономического развития Азербайджана на ближайшие 10 – 15 лет.
Объяснять обществу, помимо общих слов о демократии и процветании, что они собираются делать в период своего правления, какова будет очередность их решений в политической и экономических сферах, какие цели они ставят перед своей командой, есть ли вообще у них команда и из кого она состоит? У некоторых кандидатов в президенты для того, чтобы перечислить известную обществу партийную команду, хватит пальцев на одной руке (для сравнения, в нашем государстве несколько сот чиновничьих должностей высшего звена, и несколько сот чиновничьих должностей высокого звена и несколько тысяч – среднего звена, от эффективной работы которых зависит успешная реализация политики властей).
Многие лидеры политических партий действуют по формуле “сперва объединимся и свалим власть, а потом посмотрим”. Уверен, что большую часть общества формула “потом посмотрим” настораживает и пугает. Потому, что она понимается как неопределенность и непредсказуемость сил, борющихся с властями, ассоциируется с возможным откатом к периоду внутренней нестабильности и хаоса. В результате подавляющее большинство населения недовольно действиями нынешних властей и одновременно остерегается поддержать оппозицию, не зная, приведет ли эта поддержка – к улучшению положения или к его ухудшению.
Новые центристские силы могут предложить обществу конкретную стратегию национального развития на будущее, четко определяя национальные цели, ресурсы и пути их достижения, последовательность и поэтапность этого пути. Надо инициировать обсуждение и сравнение различных программ развития, подготовленных экспертами отдельных партий, кристализовывать кадровый потенциал, способный реализовать эти программы на практике.
Учитывая, что ни одна отдельная политическая сила не обладает достаточным кадровым потенциалом для управления государством, а также необходимость обеспечения национального единства в стране, центристы могут отстаивать модель правительства национального доверия. Только профессиональные качества, патриотизм, а не партийная, региональная принадлежность должны служить критерием формирования правительства национального доверия.
Один из самых сложных вопросов – взаимоотношения с властью и оппозиционными партиями. Сложный потому, что по отдельным вопросам позиция центристов может совпадать с теми или другими, а по некоторым вопросам – не совпадать с обеими. Но центристы должны не лавировать между властью и оппозицией, а вести принципиальный и активный диалог с ними на основе собственных взглядов и убеждений. В этом случае появление на политической арене центристского объединения может создать условия для налаживания диалога той части противоборствующей политической элиты, которая понимает, какую угрозу нашей государственности представляет углубляющийся раскол в азербайджанском обществе, может способствовать отказу от “образа врага”, выходу из порочного круга взаимного радикализма.
Западные эксперты часто повторяют: государственная независимость наций, образовавшаяся после распада СССР, должна быть подверждена процессом цивилизованной, демократической смены власти. Не прошедшие этот экзамен истории, откатившиеся к состоянию хаоса, внутренней нестабильности нации, фактически будут считаться неспособными к государственному строительству, а их независимость – случайным, побочным результатом распада советской империи.
Однажды, в конце 80-х начале 90-х годов, мы уже оказались не готовыми к этому и в результате потеряли 20% своих территорий, разрушили экономику и ввергли большую часть населения в нищету. С тех пор прошло более десяти лет, срок вполне достаточный, чтобы извлечь уроки и не повторять ошибок, последствия которых могут быть еще более катастрофичными.
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год