НУРАНИ
Интенсивность боевых действий в Афганистане по сравнению с серединой октября заметно снизилась, тем не менее бои с остатками вооруженных формирований талибов и “Аль-Гаэды” продолжаются. Так, утром 3 января отряд вице-губернатора провинции Нангархар Хазрата Али численностью около 800 человек начал операцию по преследованию боевиков “Аль-Гаэды” в районе Шибергар к юго-западу от Джелалабада.
А новый премьер-министр Афганистана Хамид Карзай в интервью The New York Times высказался за продолжение бомбардировок Афганистана. По его словам, США должны продолжать бомбардировки, пока там не будет искоренена вся террористическая деятельность. “Мы хотим покончить с террористами в Афганистане, причем покончить полностью, – подчеркнул он. – Но мы должны также сделать все, чтобы не пострадали гражданские лица”.
Одновременно Карзай заявил, что полностью поддерживает войну с терроризмом и “рад тому, что Соединенные Штаты вступили в нее”, и сказал, что дал санкцию на арест муллы Омара, главы движения “Талибан”. При этом афганский премьер пообещал, что многие талибы, не относящиеся к числу руководителей, будут освобождены, например, насильственно мобилизованные “простые люди”. В заключении останутся главари “Талибан” и сражавшиеся на его стороне иностранцы. Между тем в Афганистане все сильнее дает о себе знать традиционная внутренняя междоусобица.
Так, по сведениям газеты “Пакистан Обсервер”, в провинции Баглан начались бои между сторонниками бывшего президента Раббани и шиитами-исмаилитами, причем, по последним сообщениям, сторонникам Раббани, которые сегодня подчинены новому министру обороны Афганистана генералу Касиму Фахиму, удалось выбить исмаилитов во главе с руководителем этой секты генералом Саедом Джафаром Надири из города Дара-Каян. По оценкам газеты, в результате погибло около 300 человек. Исмаилиты же, по последним данным, отступили на север, в районы, контролируемые узбекским генералом Абдул Рашидом Дустумом, являющимся сегодня замминистра обороны Афганистана.
Предупреждения, что после свержения талибов в Афганистане может начаться очередная вспышка войны всех против всех, звучали еще до начала антитеррористической операции в этой стране. Эпидемия сведения счетов и войны за территорию и за власть между различными группировками моджахедов после вывода из Афганистана советских войск и падения режима Наджибуллы в 1989 году была убедительным свидетельством того, насколько эта проблема серьезна. Показательно, что посольство США в Кабуле было закрыто именно в 1989 году, уже после вывода советских войск, именно из-за опасений хаоса и междоусобицы.
Тогда в Вашингтоне считали, что это временная мера, и через несколько месяцев, когда ситуация нормализуется, необходимость в ней отпадет сама собой. Увы, работа посольства возобновляетя только теперь. Легче и проще всего свалить вину за афганскую междоусобицу на внешние силы. Однако на самом деле все не так просто. Межплеменная и межклановая рознь, трайбализм едва ли не в “центральноафриканских” масштабах существовали в Афганистане всегда. А государственная власть здесь была по традиции крайне слаба.
И достаточно долго взаимоотношения между местными “удельными князьями” и племенной знатью, с одной стороны, и центральными органами власти, с другой, строились по известному принципу: “мы не трогаем вас – вы не трогайте нас”. Однако ситуация изменилась, когда выяснилось, что бедный и слаборазвитый Афганистан с его хребтом Гиндукуш занимает крайне важное геостратегическое положение. И контроль над ним крайне важен для эффективной политики и в Центральной Азии, и на Ближнем и Среднем Востоке. После чего “заинтересованные стороны” начали действовать, в общем-то, стандартными методами, оказывая поддержку местным “сильным фигурам” и пытаясь с их помощью “подправить ситуацию” в Кабуле.
На практике это означало, что в страну закачивалось астрономическое количество оружия, и значительная его часть попадала в распоряжение местных лидеров. Как это отражалось на интенсивности внутриафганских распрей, можно себе представить.
В эти же дни лондонская The Times опубликовала небезынтересный документ полувековой давности, который только теперь был рассекречен. Согласно ему, опасаясь возникновения в Афганистане анархии и неспособности этой страны выполнять роль буферного государства между проводившим экспансионистскую политику Советским Союзом и бывшей Британской Индией, где совсем недавно возникли два независимых государства – Индия и Пакистан (вскоре к ним добавится и Бангладеш).
В британском Форин-офисе тогда пришли к заключению, что через 4 года после образования Пакистана и Индии Афганистан не сможет выжить как независимая страна, поэтому его предполагалось… поделить между СССР и Пакистаном вдоль горной цепи Гиндукуш.
Как говорится в подготовленном в июне 1951 года в британском МИД письме на имя посла Великобритании в Кабуле Джона Гарденера, “если произойдет переворот (в Афганистане), что вполне вероятно, исчезновение этой страны в конечном итоге не будет трагедией – в нынешних условиях жизнеспособность Афганистана в обозримом будущем весьма сомнительна”. Более того, как указывает газета, впервые идея раздела Афганистана была высказана во Франции. Тем не менее сам Джон Гарденер проявил большую осторожность.
Он признал, что в Афганистане существует опасность вакуума власти, который может привести к разграблению Кабула пуштунскими племенами или к получению СССР дивидендов из этой ситуации.
Тем не менее посол информировал МИД о том, что оценивает стратегию раздела Афганистана как опасную, в частности, потому, что любые силы, которые оккупировали бы эту страну, могли столкнуться “с головной болью” из-за сопротивления со стороны местных жителей. Это мнение посла было решающим для того, чтобы отправить в архив планы раздела Афганистана, отмечает “Таймс”.
Высказанный Гарденером прогноз, на удивление, напоминает события последних месяцев и лет.
Последняя четверть XX века вместила в себя и попытки СССР взять Афганистан под свой контроль, и крах советской интервенции, и “смутное время”, и талибов. И ответа на вопрос, что ждет Афганистан в ближайшем будущем – новая “смута” или же трудное, но планомерное строительство эффективной государственной машины, – сказать трудно.
Из архивов газеты ЭХО, 2002 год